Ким Робинсон - Дикий берег

– Что такое Хиросима? – спросил мэр. Том не ответил. Бен покачал головой, словно огорчаясь его недоверчивости:

– Наши люди иногда по месяцу живут на Каталине. И… Ладно, завтра отведу вас к Уэнтуорту. Он расскажет подробнее. Мы более или менее знаем, что случилось.

– Довольно истории, – сказал мэр. – Главное, что происходит здесь и сейчас. Японские военные в Авалоне подкуплены. Богатые японцы рвутся проникнуть в Америку. Это теперь самое популярное развлечение. Они приезжают в Авалон и находят людей, которые отвозят их на материк. Эти люди, среди которых есть и американцы, ночью доставляют их на лодках в обход береговой охраны и высаживают в Ньюпорт-Бич или на мысе Дана. Мы знаем, что на Гавайях сотни ждут своей очереди.

– Это вы говорите, – пожал плечами Том.

Мэр преувеличенно улыбнулся и снова сделался серьезным. Когда со столов убрали, он встал и подошел к перилам.

– Музыку! – крикнул он.

Люди внизу закричали, и мэр, прихрамывая, направился в дом. Сквозь перила я видел внизу большие, накрытые белыми скатертями столы, уставленные посудой и кушаньями. Сверху жители Сан-Диего казались на удивление прилизанными, волосы у всех были постриженные и причесанные, одежда – яркая и чистая. Я снова увидел в них мусорщиков. На автостраде маленький оркестр заиграл польку, мэр вышел из дома и пошел обходить столы. Он знал всех собравшихся внизу. Народ закончил пировать и собрался вокруг оркестра потанцевать. Вода и берега озера были темны; мы сидели на острове света посреди мрака. Внизу веселились, но на балконе после ухода мэра заскучали.

Дэнфорт снова вышел из стеклянных дверей, взглянул на нас и рассмеялся:

– Наелись? А чего не идете танцевать? У нас праздник! Спуститесь к людям, а мы с Беном займем наших северных гостей разговором.

Мужчины и женщины весело поднялись и ушли в дом. Дженнингс и Ли тоже ушли, с нами остались только мэр и Бен.

– У меня в кабинете есть бутылка отличной текилы, – сказал Дэнфорт. – Пойдемте выпьем.

Мы пошли за ним по коридору в большую, обшитую деревом комнату, значительную часть которой занимал письменный стол. Позади него были книжные полки во всю стену, сбоку – завешенное окно. Мы сели в кресла, расставленные полукругом, лицом к столу. Том склонил голову набок, пытаясь прочесть названия на книжных корешках. Дэнфорт снял с уставленной бутылками полки длинную тонкую бутыль и налил нам по бокалу текилы. Потом нервно заходил вдоль стола, взад-вперед, взад-вперед, устремив глаза в ковер. Включил лампу, и отраженный от крышки стола свет осветил его лицо снизу. Снаружи не доносилось ни звука. Дэнфорт провозгласил тост: «За дружбу двух общин».

Том поднял бокал и выпил.

Я отхлебнул текилы. Крепкая. После всего съеденного мне казалось, что в животе у меня чугунный шар. Я пристроил бокал на ручку кресла и откинулся, приготовившись наблюдать поединок Тома и мэра – хотя никак не мог взять в толк, чего они не поделили.

Лицо мэра выражало раздумье. Он продолжал ходить взад-вперед. Поднял бокал, взглянул на Тома:

– Так что вы думаете?

– О чем? – спросил Том.

– О положении в мире. Том пожал плечами:

– Я только что о нем услышал. Ваши люди знают куда больше, чем мы. Если то, что вы сказали, правда. Нам известно, что на Каталине азиаты. Море время от времени выносит к нам их трупы. Кроме того, мы слышим ярмарочные толки, а они меняются от месяца к месяцу.

– К вам выносит убитых японцев? – спросил Дэнфорт.

– Мы называем их китайцами. Мэр мотнул головой:

– Это японцы.

– Значит, береговая охрана расстреливает нелегальных туристов? – предположил Том. Мэр снова мотнул головой:

– Береговая охрана куплена. Это не она. – Он отхлебнул из бокала. – Это мы.

– Что?!

– Это мы! – неожиданно громко воскликнул мэр. Хромая, подошел к окну и принялся теребить штору. – Мы отплываем из Ньюпорт-Бич или от мыса Дана в туманную ночь или в такую ночь, когда, по нашим сведениям, готовится высадка, и устраиваем засаду. Убиваем, сколько можем.

Том разглядывал свой бокал.

– Зачем? – спросил он наконец.

– Зачем? – Мэр вдавил подбородок в шею. – Вы – старожил, и еще спрашиваете меня зачем?

– Да.

– Затем, что мы тут не в зоопарке, вот зачем! – Он снова заходил, припадая на одну ногу, вокруг стола, вокруг наших кресел, снова вокруг стола. Потом совершенно неожиданно саданул ладонью по столу. Я вздрогнул. – Они сровняли нашу страну с землей! – сказал он пронзительным от ярости голосом, совсем не таким, как минуту назад. – Убили ее! – Он прочистил горло. – Этого уже не исправить. Но мы не позволим им глазеть на наши развалины! Нет! Пока жив хоть один американец! Мы не звери в клетках, чтобы на нас смотреть. Пусть запомнят: сунуться на нашу землю – значит получить пулю. – Дрожащей рукой он схватил бутылку и вновь наполнил бокалы. – В этом зоопарке в клетки не заходят. Когда все узнают, что из Америки не возвращаются, посещения прекратятся. Никто не будет подкармливать этих подонков к северу от вас. – Жадно отпил. – Знаете ли вы, что мусорщики из округа Ориндж устраивают япошкам экскурсии?