Ким Робинсон: Дикий берег

Я покачал головой, хотя отчасти думал именно так. И в каком-то смысле это была правда. Но не совсем. Я не мог бы объяснить внятно, даже себе самому.

Джон перевел взгляд на Тома, но тот только пожал плечами:

– Не знаю, Джон, правда, не знаю. Люди такие, как они есть, а? Кто вложил в Генри желание читать книги? Никто из нас. Кто вложил в Кэтрин желание растить кукурузу и печь хлеб? Никто из нас. Кто вложил в Стива желание видеть мир? Никто из нас. Такими они родились.

– M-м, – сказал Джон, не разжимая губ. Он не соглашался с этими словами, хотя они и снимали с него вину, хотя он сам говорил то же самое секунду назад. Джон всегда верит, что его поступки дадут результат. А тут речь идет о его родном сыне, которого он воспитывал с пеленок… Я читал все это на его лице так четко, как будто он младенец. Волна боли исказила его черты, он встряхнулся, сурово прищелкнул языком, напоминая себе, что мы здесь. Замкнулся.

– Ладно, это в прошлом, – сказал он. – Сами знаете, философия – это не для меня.

Итак, разговор был окончен. Я представил себе такое же обсуждение среди женщин у печей: как бы они разжевывали каждый поступок, как бы спорили, орали друг на дружку, плакали; я чуть не рассмеялся. Мы, мужчины, когда речь заходит о серьезном, становимся молчунами. Джон ходил кругами, как я до него, вскоре его нервозность передалась нам, и мы с Томом встали размять ноги. Вскоре уже все трое кружили по берегу, как чайки, руки в карманах, и смотрели на волны. Я оглянулся на долину, на желтые деревья среди вечнозеленых сосен, замер и сказал:

– Что нам надо, так это радио. Вроде того, что мы видели в Сан-Диего. Работающий приемник. Они слышат передачи за сотни миль, правильно?

Том сказал:

– Некоторые приемники, да.

Они с Джоном остановились и повернулись ко мне.

– Будь у нас приемник, можно было бы подслушивать японские корабли. Даже если не поймем слов, будем знать, где они. А может быть, даже слушать Каталину или другие части страны, другие поселки.

– Большие радиостанции могли принимать и передавать через половину земного шара, – заметил Том.

– Во всяком случае, далеко, – поправил я. Он ухмыльнулся. – Понимаете, это даст нам уши, и там уже можно будет разбираться, что к чему.

– Я бы не отказался от чего-то такого, – согласился Джон. – Только не знаю, где его раздобыть, – с сомнением добавил он.

– Я говорил об этом с Рафаэлем, – сказал я. – Он сказал, у мусорщиков на толкучках всегда есть приемники и детали к ним. Сейчас он ничего не знает про радио, но думает, что может получить для него энергию.

– Неужели? – спросил Том.

– Ага. Он много возится с аккумуляторами. Я сказал, мы раздобудем ему инструкцию и поможем ее прочесть, и дадим товару, чтобы летом выменять на толкучке детали. Он сразу загорелся.

Джон и Том переглянулись, их взгляды говорили что-то, чего я не понял. Джон кивнул.

– Мы это сделаем. Конечно, за рыбу такого не купишь, но, может, чего-нибудь подберем – моллюсков или тех же корзин.

Новая водная гряда нахлынула, прокатилась к самому подножию обрывов, мы снова повернулись в ту сторону.

– Не меньше тридцати пяти футов будет, – повторил Том.

– Думаешь? – сказал Джон. – Мне казалось, обрыв всего сорок футов.

– Сорок футов над пляжем, но подошва волны – ниже. А гребни почти вровень с нами!

Это было верно. Джон заметил, что хотел бы выйти в море в такие дни.

– Так ты и впрямь думал об этом, ходя по берегу? – удивился я.

– Конечно. Смотри: если в высокий прилив двинуться по течению…

– Ничего не выйдет! – воскликнул Том.

– Глянь, что творится в устье. – Я показал пальцем: – Даже эти маленькие волны – футов десять – пятнадцать высотой.

– Первая же тебя опрокинет и потопит, – сказал Том.

– Хм-м, – неохотно сказал Джон, хотя в уголке глаза у него, кажется, блеснуло веселье. – Может, вы и правы.

Мы еще покружили, беседуя о течениях и о том, будет ли зима мягкой. Свет по-прежнему пробивался сквозь облака над морем, золотя рябую поверхность воды. Том указал туда.

– Чем тебе действительно стоит заняться, так это китобойным промыслом. Киты скоро будут тут. Мы с Джоном застонали.

– Нет, правда, вы слишком рано опустили руки. Может, вы загарпунили самого сильного, а может, Раф попал не в самое уязвимое место.

Джон возразил:

– Легко сказать, а ты поди попади в самое!

– Нет, я не про то, просто обычно гарпун причиняет больше вреда, и кит уже не может нырнуть так глубоко.

– Если это правда, – сказал я, – и если мы привяжем к гарпуну больше веревки…