Патрик Ли - Брешь

А вот никаких следов на снегу вокруг так и не было видно.

Впереди над долиной высился хвост лайнера: даже с обломанным стабилизатором он вздымался над головой Трэвиса на высоту четырехэтажного дома. Вес левого крыла завалил корпус на левый борт, оба двигателя зарылись глубоко в снег. Пройдя мимо хвоста, он нерешительно остановился ярдах в десяти от крыла, между двумя бороздами, оставленными в снегу двигателями.

Все три трещины в фюзеляже, увиденные им сверху, находились на этой стороне корпуса. Ближайший пролом, до которого оставалось всего несколько шагов, был достаточно широк, чтобы туда можно было пролезть, а вот рассмотреть что-либо внутри, даже со столь близкого расстояния, не удавалось: там царила кромешная тьма. Иллюминаторы не помогали: из-за наклона корпуса в них лишь отражался снег.

Трэвис набрал полную грудь воздуха и что было мочи крикнул:

— Есть там кто-нибудь?

Его возглас был несколько раз отчетливо повторен эхом. Другого ответа не последовало.

Он подошел к пролому, опробовал на прочность металл по обоим его краям и осторожно залез внутрь корпуса…

Это был не пассажирский авиалайнер.

Внутреннее пространство, в которое проник Трэвис, было заполнено рядами инструментальных и приборных панелей и более всего напоминало ужатый в размерах пункт управления НАСА. Терминалы тянулись от хвоста до переборки в передней части секции, находившейся от него футах в тридцати. Привинченные к полу позади каждого терминала вращающиеся кресла остались на своих местах, а все, что не было закреплено, беспорядочно скатилось к левой стенке фюзеляжа.

Запах топлива хоть и оставался достаточно сильным, уступал место чему-то более свежему. Тоже казавшемуся знакомым. Во тьме, непроглядность которой лишь подчеркивали полосы попадавшего снаружи сквозь иллюминаторы и щели света, Трэвис определил этот запах еще до того, как различил его источник.

Кровь. То была кровь, растекшаяся под крошевом обломков. Растекшаяся под его ногами.

У него скрутило желудок, и он, отвернувшись к бреши в стене, высунул голову наружу, чтобы сделать вдох, и, хотя воздух снаружи был насыщен парами топлива, это помогло. Стараясь теперь не вдыхать слишком глубоко, Трэвис снова нырнул внутрь, поднял руку, загораживаясь от падавшего снаружи света, и внимательно всмотрелся в царивший внутри разгром в поисках того, что, как знал, должно было там находиться.

И разумеется, нашел, что искал. Они были там.

Среди обломков валялось около дюжины тел.

Точнее, на обломках. Не под ними, а над ними. Что было странно.

Придвинувшись и присмотревшись внимательнее, Трэвис понял, в чем дело, и в его желудке на месте недавней тошноты возник ледяной ком. Эти люди погибли не из-за авиакатастрофы. Каждая из жертв получила по две, легших очень близко одна к другой, пули в висок.

Он замер, прислушиваясь, стараясь уловить на борту признаки движения. Логика подсказывала ему, что убийца (или убийцы) вряд ли могли оставаться на борту. Самолет лежал в долине уже три дня, а массовое убийство, скорее всего, было свершено сразу или вскоре после аварийного приземления. Оставаться на борту самолета у стрелков не было никакого резона, а вот поводов убраться отсюда поскорее и подальше было более чем достаточно.

Он все равно простоял секунд десять, напрягая слух, но так и не услышал ничего, кроме скорбного стона ветра, продувавшего долину и залетавшего в щели фюзеляжа. Исполнявшего отходную по умершим.

Взгляд Трэвиса снова обратился к ним. Все погибшие были одеты одинаково, в черных брюках и накрахмаленных голубых рубашках: вроде и не военная униформа, но вряд ли это было случайным совпадением вкусов. Никаких знаков различия, символов или эмблем на одежде не имелось, так что определить ранг каждого не представлялось возможным. Девять человек из числа убитых были белыми, трое — чернокожими, семеро мужчин, пять женщин. Возраст, из-за вздутия, определить было трудно; по прикидкам Трэвиса, то были люди средних лет, от тридцати до пятидесяти.

Только сейчас он вспомнил одну странность, касавшуюся наружного оформления самолета, до сих пор из-за спешки и возбуждения оставленную им без внимания. На корпусе не было никаких надписей и обозначений, даже хвостового номера.

Что же это за хреновина?

Он, ясное дело, смотрел достаточно полуночных программ канала «Дискавери», чтобы знать: в распоряжении правительства имеются пилотируемые командные пункты, зарезервированные на крайний случай: если стационарные штабы, вроде Пентагона, будут уничтожены первым ударом вероятного противника. Их называли «самолеты Судного дня». На их создание и содержание налогоплательщикам приходилось выкладывать миллиарды долларов, и дай бог, чтобы эти деньги так навсегда и остались потраченными попусту.