Григорий Темкин - Кораллы Кайобланко

Игорь закрыл глаза, вжался в пол. Все его существо будто слилось с дрожащим корпусом дисколета. Он буквально чувствовал беспредельную боль корабельных мышц, рвущиеся нервы приборов, хрустящие кости переборок. Дисколет, построенный для космических путешествий, из последних сил сопротивлялся разрушительной, всепроникающей силе вибрации, и все же Игорь, стиснув зубы, мысленно уговаривал его не сдаваться, приподняться еще, ну хоть на метр еще...

Чекерс выключил пропеллеры, и тут же навалилась какая-то странная, гудящая, сверлящая мозг тишина. Краснов вздрогнул, услышав легкое ворчание набирающего мощь реактора... Все! И никаких шансов на выживание кораллам! Да и какие могут быть шансы, когда от кораллов до дюз всего тридцать шесть метров, подъем прекращен, а раскаленная струя ударит ровно через три секунды...

...Он совершенно отчетливо помнил каждый шаг своей жизни.

Вначале было Младенчество, которого он, конечно, помнить не мог, но, познав ход событий, представлял так ясно, словно все произошло только вчера.

Оно началось, когда завершилось седьмое Великое обледенение. Собственно, обледенение не кончилось тогда, а достигло своей высшей точки, апогея: лед покрывал половину планеты. Но уже не наступал.

Почему он родился именно в то обледенение, а не раньше? Скорее всего потому, что седьмое обледенение было самым мощным. Оно забрало бесчисленные массы воды, и подводное плоскогорье, которому было суждено стать его родиной, всегда находившееся на безжизненной глубине, очутилось вдруг в каких-то полутора десятках метров от поверхности. Это был один из немногих свободных ото льда участков океана, и прежде всего там начало сказываться действие солнца и вулканов: температура воды над плато стала подниматься. Она повышалась медленно, почти неощутимо, на доли градуса в столетие, но этого оказалось достаточно.

Наложились друг на друга, перехлестнулись, сплелись воедино тысячи случайных факторов и невероятным и все же неизбежным образом создали ту самую единственную комбинацию.

На свет появился он - крохотный полип с венчиком тонких щупалец над ротовым отверстием. Жадно загоняя микроскопический корм в полость желудка, он спешил вырасти. Когда пришла пора, на вытянутом трубчатом тельце набухла почка. Не отделившись, почка превратилась в самостоятельный организм, но тем не менее это одновременно был и он сам: их стало двое. А потом еще больше, и еще, и еще...

Мыслей в тот период не было, был лишь великий, всепобеждающий инстинкт размножения. Этот же инстинкт осознал, или угадал, или понял, что незащищенные полипы слишком легкая добыча, что основная часть новых организмов обречена на гибель, не успев отпочковаться, и принялся искать путь к самосохранению. Такой путь нашелся: чтобы выжить, пришлось научиться извлекать из воды кальций, перерабатывать его и откладывать известковым панцирем на нежную эпидерму.

Решение оказалось верным. Громоздясь друг на друга, замуровывая под собой мертвых сородичей, возводя над их опустевшими жилищами очередные этажи каменных келий, недосягаемые теперь для большинства врагов, коралловые полипы стали разрастаться в колонию. Хорошо прогреваемая вода, небольшая глубина, обилие солнечного света, а значит, и пищи - это были идеальные условия для размножения. Высовывая из окошек ловчие усики, хватая добычу и пряча их при малейшей опасности обратно, кораллы слой за слоем доросли почти до поверхности, но там и остановились - отливы регулярно обнажали верхнюю часть колонии, и полипы без воды гибли.

Кораллы устремились вширь, за несколько сот лет заполонили все мелководье и поползли по подводным склонам вниз. Однако тепла и света хватало лишь на сравнительно небольших глубинах, ниже было голодно, и удержаться там удавалось лишь благодаря нитям-арканам, которые научились вырабатывать в себе полипы. Но глубже двухсот метров и нити не помогали, прокормиться там оказалось вообще невозможно.

Популяционный взрыв кончился. Бурная, бездумная репродукция натолкнулась на преграду.

И тогда, зайдя в тупик количественного роста, питаемая первичными, краеугольными инстинктами органической жизни, эволюция повернула в сторону качества.

И родилась первая протомысль.

До той поры каждый отдельный полип выращивал почку лишь в ту сторону, где будущему потомку будет проще выжить и прокормиться, - законы сохранения рода и не допускают ничего другого. Колония сумела переступить через слепые законы и заставить, где нужно, кораллы почковаться вниз, тем самым обрекая потомство на скорую гибель, но надстраивая их скелетами откосы и увеличивая таким образом площадь для новых, полноценных полипов. Это была грандиозная победа - победа интересов всей колонии над интересами составляющих ее отдельных особей.