Герберт Уэллс - Остров доктора Моро (пер. Быкова)

Около полудня нѣкоторые двуногіе растянулись на горячемъ пескѣ. Мучимый жаждою, я, преодолѣвъ свою боязнь, вышелъ изъ чащи съ револьверомъ въ рукѣ и спустился къ нимъ. Одно изъ этихъ чудовищъ, Женщина-Волчиха повернула голову и посмотрѣла на меня съ удивленіемъ. Потомъ — это была ихъ хитрость, — они притворились, что будто не замѣчаютъ меня, не желая мнѣ поклониться. Я чувствовалъ себя слишкомъ слабымъ и слишкомъ утомленнымъ, чтобы настаивать на этомъ, и упустилъ минуту.

— Мнѣ хочется ѣсть! — произнесъ я почти виноватымъ голосомъ.

— Ѣда въ берлогахъ! — отвѣчалъ Быкъ-Боровъ, наполовину уснувшій, отворачивая голову.

Я прошелъ мимо нихъ и углубился въ тѣнь зловоннаго, почти необитаемаго оврага. Въ одной пустой берлогѣ я поѣлъ фруктовъ и, набравъ вѣтвей, задѣлалъ отверстіе входа, затѣмъ растянулся лицомъ къ входу, съ револьверомъ въ рукѣ. Усталость тридцати часовъ потребовала отдыха, и я позволилъ себѣ немного подремать, увѣренный, что моя ничтожная баррикада можетъ сдѣлать достаточный шумъ, чтобы разбудить меня въ случаѣ нечаяннаго нападенія. Итакъ я сдѣлался существомъ, подобнымъ укрощеннымъ животнымъ на этомъ островѣ доктора Моро. Когда я проснулся, кругимъ меня все еще было темно. Рука моя сильно болѣла, я поднялся за моемъ ложѣ, спрашивая себя, гдѣ я и что со мной. Снаружи раздавались голоса. Моего загражденія болѣе не существовало, и отверстіе берлоги было свободно. Револьверъ мой лежалъ подлѣ меня. Вдругъ я почувствовалъ шумъ отъ дыханія и различилъ что-то движущееся совсѣмъ около меня. Я задерживалъ дыханіе, стараясь разсмотрѣть, что это было. Оно стало безконечно медленно приближаться, потомъ что-то нѣжное, теплое и влажное прошло по моей рукѣ. Всѣ мои мускулы сжались, и я быстро вытащилъ руку. Крикъ ужаса готовь былъ вырваться.

— Кто тамъ? — спросилъ я хриплымъ шопотомъ.

— Я, господинъ!

— Кто вы?

— Они говорятъ, что теперь нѣтъ господина. Но я знаю, знаю. «О, ты, который ходишь въ море». Я бросалъ въ волны тѣла убитыхъ тобою. Я — твой рабъ, господинъ!

— Тотъ ли ты, котораго мнѣ пришлось встрѣтить на берегу?

— Тотъ, господинъ!

Очевидно, можно было довѣриться этому животному, такъ какъ, если-бы оно было злое, то могло напасть на меня во время сна.

— Хорошо! — сказалъ я, позволяя ему лизать мою руку.

— Гдѣ другіе? — полюбопытствовалъ я.

— Они возбуждены, безразсудны! — говорилъ Человѣкъ-Собака. — Теперь они тамъ совѣщаются. Она говорятъ, что Господинъ умеръ, Второй съ плетью также. умеръ, Третій, который уходилъ въ море, такой же, какъ и мы. У насъ нѣтъ ни господина, ни плетей, ни дома страданій. Это конецъ. Мы любимъ Законъ и сохранимъ его, но не будетъ никогда ни господина, ни плетей. Вотъ, что они говорятъ. Но я знаю, знаю…

Въ темнотѣ я протянулъ руку и сталъ ласкать голову Человѣка-Собаки.

— Скоро ты всѣхъ ихъ убьешь? — спросилъ Человѣкъ-Собака.

— Скоро;- отвѣчалъ я, — я ихъ всѣхъ убью немного погодя, когда сбудется кое-что!

— Тѣхъ, которыхъ господинъ захочетъ, тѣхъ убьетъ! — подтвердилъ Человѣкъ-Собака тономъ удовлетворенія.

— И чтобы число ихъ ошибокъ пополнилось, я рѣшилъ, чтобы они жили до тѣхъ поръ въ безуміи, пока придетъ время. Тогда они признаютъ во мнѣ господина!

— Воля господина хороша!

— Но есть одинъ, который совершилъ страшное преступленіе, его хочу убить, лишь только встрѣчу. Когда я тебѣ скажу: это онъ, то бросайся на него безъ колебаній. Теперь пойдемъ къ нимъ, которые собрались!

Была ночь, и оврагъ съ его гнилыми, удушливыми испареніями, былъ мраченъ, а далѣе, на зеленомъ, днемъ залитомъ солнечнымъ свѣтомъ откосѣ я увидѣлъ красноватое пламя костра, а вокругъ него волновалось нѣсколько комичныхъ фигуръ съ округленными плечами. Еще далѣе, за нами, поднимались стволы деревьевъ, образуя темную стѣну съ бахромою чернаго кружева верхнихъ вѣтвей. Луна показалась на краю откоса оврага, и на фонѣ ея сіянія поднимались столбомъ дары, выходящіе изъ фумароллъ острова.

— Ступай рядомъ со мной! — приказалъ я, собирая все свое мужество. Бокъ о бокъ мы спустились въ узкій проходъ, не обращая вниманія на темные силуэты, наблюдавшіе за нами.

Ни одинъ изъ тѣхъ, которые собрались у огня, не желали мнѣ поклониться. Большая часть оказывала явное равнодушіе. Мой взглядъ искалъ Гіену-Свинью, но ея тамъ не было.

Всѣхъ было около двадцати существъ. Всѣ они сидѣли на корточкахъ, смотрѣли на огонь и разговаривали между собой.

— Онъ умеръ, умеръ! Нашъ Господинъ умеръ! — говорилъ Человѣкъ-Обезьяна, находившійся направо отъ меня. — Домъ страданій… Нѣтъ дома страданій!