Пол Андерсон - Год выкупа

Как же меня трясет! Будто от лютой стужи.

Вспомнила! Я бросила карточку Эверарда в верхний левый ящик письменного стола, где храню всякую всячину.

Как раз над этим ящиком — телефон. Возле пишущей машинки.

— Сеньорита, вы дрожите.

— А что, на это нет причины? — Я встаю. — Идем. — Откуда только силы взялись. — У меня и в самом деле есть нужная книга, а может, и не одна.

Дон Луис следует за мной тенью. Это неправда, что тени всегда невесомы.

Подойдя к столу, я слышу:

— Стойте! Что вы хотите достать из ящика?

Лгать я толком так и не научилась. Не поворачиваясь к испанцу лицом, отвечаю с ожидаемой дрожью в голосе:

— Тут уйма книг, видите? У меня записано, где какие сведения содержатся. Чтобы найти интересующие вас хроники, сначала нужно заглянуть в эти записи. Не бойтесь, здесь не припрятана аркебуза.

Рывком выдвигаю ящик, и дон Луис перехватывает мое запястье. Стою столбом. Пускай пороется и успокоится.

Визитка, побывав в его руке, падает на прочие мелочи. Мое сердце падает чуть раньше — в самые пятки.

— Вы уж простите меня, сеньорита. Не давайте поводов для подозрений, и тогда я не позволю себе никакой грубости.

Перекидываю карточку нужной стороной кверху. Как бы случайно. Читаю. Мэнсон Эверард, такой-то дом в Среднем Манхэттене, такой-то телефон…

Этот номер надо запомнить крепко-накрепко.

Роюсь в ящике. Что бы выдать за каталог домашней библиотеки? Ага, страховой полис автовладельца! Доставала его несколько месяцев назад… нет, месяц назад, в апреле, после аварии, — но так и не удосужилась вернуть в банковский сейф.

— Вот, нашла.

Что ж, теперь я знаю, как позвать на помощь. И не имею возможности это сделать. Буду чутко ждать, когда возможность появится.

Бочком протискиваюсь мимо машины времени к книжному шкафу. Дон Луис — следом, точно нитка за иголкой. Беру том, который от «Пайка» до «Польки», листаю. Конкистадор заглядывает через плечо. Восклицает, узнав Перу. Он грамотен. Но английскому, конечно, не обучен.

Перевожу. Писарро, Франсиско. Экспедиция в Тумбес, закончившаяся неудачно. Вынужденное возвращение в Испанию в поисках поддержки.

— Да-да, я слышал об этом. Много было разговоров…

В тысяча пятьсот тридцатом году он прибывает в Панаму. В тысяча пятьсот тридцать первом отправляется в Тумбес…

— Я был с ним.

Маленький отряд сражается с индейцами, совершает героический переход через горы, занимает город Кахамарку, пленит великого инку. Индейцы собирают выкуп.

— А потом, потом?

Атауальпе выносят смертный приговор.

— Это нехорошо. Однако я уверен, что наш командир просто не видел иного выхода.

Поход на Куско. Экспедиция Альмагро в Чили. Писарро основывает Лиму. Манко, марионеточный инка, выходит из подчинения и возглавляет борьбу своего народа против испанцев. Осада Куско — с начала февраля тысяча пятьсот тридцать шестого и по апрель тысяча пятьсот тридцать седьмого, до возвращения Альмагро.

Победа очень тяжело дается испанцам. Но и потом индейцы ведут партизанскую войну, а братья Писарро вступают в конфликт с Альмагро. В тысяча пятьсот тридцать восьмом происходит решающая битва. Альмагро разбит, осужден, казнен. Его внебрачный сын и друзья озлоблены, они устраивают заговор и двадцать шестого июня тысяча пятьсот сорок первого года убивают Франсиско Писарро в Лиме.

— Нет! Этому не бывать, клянусь телом Христовым!

Карл Пятый присылает в Лиму нового губернатора. Тот быстро утверждается у власти, громит мятежников и обезглавливает их молодого вождя.

— Какой ужас! Христиане против христиан! Неужели не ясно: в самом начале этой напасти мы должны были выбрать сильного человека и передать ему всю власть!

Луис выхватывает шпагу. Какого черта?! В страхе роняю энциклопедию и пячусь мимо машины времени к письменному столу.

Испанец падает на колени, берет шпагу за клинок и подносит эфесом к лицу, словно крест для целования. По обветренным щекам бегут слезы, прячутся в нечесаной бороде.

— Господь всемогущий, пресвятая Матерь Божья, — всхлипывает он, — не оставьте слугу Вашего…

Может, это и есть мой спасительный шанс? Раздумывать некогда.

Хватаю пылесос. Замахиваюсь. Стоящий на коленях Кастелар слышит, оборачивается, приподнимается…

Пылесос тяжел и неудобен. Особенно в качестве дубины.

Выжимаю из своих мышц всю силу, до последней капли. Бью через «мотоцикл», обрушиваю пылесос прямо на непокрытую голову.

Испанец оседает. Льется кровь — безумно-яркая, как рекламный неон. Рассажена кожа, но вырубился ли похититель? Проверять некогда. Оставляю пылесос на доне Луисе и прыгаю к телефону.