Уильям Тенн - Огненная вода

— И вас поразило, как быстро начинают сбываться ваши самые мрачные подозрения. Сколько сотрудников ОСК оказались скрытыми чепэвистами?

— Не так уж много. Но больше, чем мы ожидали. Больше, чем мы могли себе позволить. И Демпси своего добьется, обязательно добьется — теперь вся надежда только на то, что вам удалось добиться по-настоящему крупного прорыва во взаимоотношениях с пришельцами. Послушайте, Хебстер, — буквально взмолился Браганца, — перестаньте водить меня за нос. И не придирайтесь к моим словам или высказанным мною угрозам. В них не было какой-либо личной озлобленности с моей стороны, только страшная тревога за судьбу нашей планеты, людей ее населяющих и правительства, которое мне положено защищать. А если вы все еще питаете ко мне ненависть, то я, Браганца, даю вам полную свободу выместить ее на моей собственной шкуре так, как вам самому заблагорассудится, сразу же после того, как мы выберемся из этой трясины. Но сначала дайте мне знать, на каком мы находимся свете. Судьба очень многих людей да и дальнейшего хода истории зависит от того, чего вам удалось добиться на этом забытом Богом и людьми клочке пустыни.

И Хебстер рассказал ему обо всем. Начав с исполненной инопланетянами «Вальпургиевой ночи».

— Чем больше я наблюдал за тем, в каком бешеном, абсолютно неупорядоченном ритме пришельцы снуют из бутылки в бутылку, какие сложные эволюции они совершают в пространстве вокруг меня, тем больше меня поражало, насколько при этом они отличались от задумчивых «точек в бутылках», зависающих в местах оживленной человеческой деятельности, и тогда я начал догадываться, что между этими существами имеются серьезные различия, а место куда я попал, не является их «домом» в обычном понимании этого слова.

— А как же иначе? И вы выяснили, из какого сектора галактики они сюда прибыли?

— Я совсем не это имел в виду. То, что мы выделили эту местность — и подобные ей в пустыне Гоби, в Сахаре, в Центральной Австралии — в качестве резерваций для тех их соплеменников, рассудок которых не выдержал бремени четкого и ясного понимания собственной неполноценности, еще не дает нам достаточных оснований полагать, что пришельцы, скапливающиеся вокруг поселений перваков, выбрали эти же местности в качестве мест своего постоянного проживания.

— Вот как? — удивился Браганца.

— Иными словами, мы сделали подобное допущение, изначально признавая явное превосходство пришельцев над нами. Но такое допущение, а следовательно, и упомянутое превосходство — базируются на нашем собственном понимании, что лучше, а что хуже. А ведь у самих пришельцев точка зрения на одни и те же вещи может быть совершенно иной, чем точка зрения людей. Вот поэтому-то рассматриваемое сейчас допущение могло оказаться неприменимым по отношению к пришельцам, которых… ну, скажем так… обнаруживают в резервациях.

Оэсковец вскочил и несколько раз быстрым шагом обошел палатку, то и дело ударяя своим кулачищем по покрытой потом ладони другой руки.

— Кажется, я начинаю… Вот теперь я начинаю…

— Точно в таком же состоянии находился тогда и я, когда только начинал догадываться. Предположения, которые не выдерживают груза логических построений, возведенных на их фундаменте, стали причиной банкротства бизнесменов, чьи аналитические способности намного превышают мои, и с которыми я бы не рискнул заключать сделки. Стоит вспомнить, например, о тех четверых брокерах, которые после биржевого краха 1929 года…

— Ладно, ладно — перебил его Браганца, снова садясь на стул рядом с койкой. — Так к чему вас тогда в конце концов привели ваши рассуждения?

— Я тогда еще ни в чем не был уверен. Ведь мне приходилось опираться только на случайно проносящиеся у меня в голове мысли, вызванные избытком адреналина в крови, и на ясно осознаваемое ощущение какой-то несуразности поведения собравшихся вокруг меня пришельцев. Я совершенно не ожидал подобного поведения с их стороны. Они мне явно напоминали что-то, вернее, даже кого-то. И я был абсолютно убежден в том, что как только я вспомню, кого, главные препятствия будут преодолены. И я оказался прав.

— В чем же заключалась ваша правота? Что именно вы вспомнили?

— Что ж, для того, чтобы это объяснить, придется совершить некоторый экскурс в недавнее прошлое. Вернуться к аналогии профессора Клейнбохера: бледнолицые спаивают «огненной водой» несчастных индейцев. У меня всегда было предчувствие, что именно где-то в этой аналогии кроется отгадка. И вдруг, думая о профессоре Клейнбохере и наблюдая за тем, как эти всемогущие существа совершенно хаотически снуют вокруг меня, словно не находя себе места и от этого испытывая мучения — такое, во всяком случае, у меня сложилось впечатление, я вдруг понял, в чем заключалась ошибка, которую мы совершаем. Не в самой аналогии, а в том, как мы ее интерпретируем. Мы, можно сказать, собрались колоть орехи молотком, но схватились за боек вместо рукоятки.