Дэвид Вебер - Факел свободы

* * *

Вот так Франческа вошла в жизнь Симоэнсов. Она не выглядела похожей на любого из ее родителей, хотя это было почти неслыханным на Мезе. У Херландера были рыжеватые волосы, карие глаза, и, как он думал, разумно привлекательные черты, но он не был особенно красивым ни с какой стороны. Одной вещи Мезанское Согласование очень тщательно избегало — это была своего рода "штамповка" физического подобия, которое было настолько частью Кощеев, происходящих от генетических "суперсолдат" Последней Войны Старой Земли. Физическая привлекательность была частью практически любой альфа- или бета-линии, но физическое разнообразие было также подчеркнуто, как часть очень сознательных усилий по недопущению изготовления легко идентифицированного внешнего вида, и у Харриет были черные волосы и сапфирово-синие глаза. Она была также (по заведомо непредвзятому мнению Херландера) намного более привлекательной, чем был он сам.

Они были очень высокими, порядка ста восьмидесяти сантиметров, несмотря на различие в их окраске, но было очевидно, что Франческа всегда будет небольшая и изящная. Херландер сомневался, что она когда-либо будет гораздо выше ста пятидесяти пяти сантиметров, и у нее были каштановые волосы, карие глаза и оливковая кожа, весьма отличающаяся от любого из родителей.

Все это только сделало ее еще более увлекательным существом, каким Симоэнс был заинтересован. Он конечно же понимал, что отцы были генетически жестко ограничены любить дочек до безумия. Этот путь биологического вида был сконструирован и в СДСП не видели причин для изменения этого конкретного признака. Несмотря на это, однако, он был твердо убежден, что любой непредвзятый наблюдатель был бы вынужден признать, что его дочь была самой умной, самой очаровательной и самой красивой маленькой девочкой, которая когда-либо существовала. Это было очевидно. И, как он указывал Харриет более чем один раз, то, что они не сделали никакого прямого генетического вклада в ее существование, явно означало, что он был бескорыстным и беспристрастным наблюдателем.

Так или иначе, Харриет не была впечатлена его логикой.

Он знал, что они оба подошли к перспективе родительства, особенно в существующих условиях, с более чем небольшим трепетом. Он ожидал, что будет трудно допустить, чтобы самим ухаживать за девочкой, зная то, что им говорили о проблемах, с которыми Совет столкнулся с этим конкретным геномом. Он обнаружил, однако, что не смог считаться с абсолютной красотой ребенка — его ребенка, каким бы образом она им не стала — и полный и абсолютный долг, что она распространила на своих родителей. С первого раза, когда у нее была одна из детских лихорадок, к которой не были полностью иммунны даже мезанские звездные линии, и она остановила свой капризный плач и абсолютно безвольно обмякла на руках, когда он взял ее, прижал к себе, и она наконец провалилась в сон, он стал ее рабом, и знал это.

Они оба были осведомлены о том, что они должны были давать любовь и воспитание, чтобы помочь облегчить Франческе процесс развития, а Фабр постановила это. Они были готовы сделать именно это, то, к чему они не были готовы, так это к неизбежности того, что Франческа сама сделала все это. Ее четвертый и пятый годы были особенно напряженными и трудными для них, когда она подошла к ним, поскольку Фабр предупредила их, что, на основе предыдущего опыта, это был период наибольшей опасности. Но Франческа оставила в прошлом критический порог, и они чувствовали себя устойчиво расслабленными в течение последних нескольких лет.

И все же… и все же, когда Херландер Симоэнс сидел в своей кухне, интересуясь, где были его жена и дочь, он обнаружил, что, в конце концов, он не расслабился полностью.

Он как раз потянулся за своим комом, когда он зазвучал сигналом, обозначающим Харриет. Он щелкнул пальцем для ответа на вызов и голос Харриет зазвучал в ухо.

— Херландер?

Было что-то в ее тоне, подумал он. Что-то… напряженное.

— Да. Я возвратился домой несколько минут назад. Где вы, ребята?

— Мы находимся в клинике, дорогой, — сказала Харриет.

— Клинике? — повторил Симоэнс быстро. — Почему? Что случилось?

— Я не уверена, что что-то не так, — ответила она, но несколько психических тревог зазвучали в его мозгу тотчас же. Она говорила как человек, который боялся, что если он признает вероятность чего-то весьма плохого, оно произойдет.

— Тогда почему вы в клинике? — тихо спросил он.

— Они проводят скрининг после того как я забрала ее из школы и попросили меня привести ее. Видимо… видимо они обнаружили несколько небольших аномалий в ее последней оценке.