Дэвид Вебер - Факел свободы

— Не называй меня так! — отрезала она. — Я ненавижу, когда мои друзья используют этот глупый титул в частной обстановке — и ты это знаешь!

Антон подошел, чтобы сесть в кресле.

— Он просто делает это вследствие причин, которые я не могу понять — он относится к виду слишком извилистых, несговорчивых, извращенных людей — используя пышные королевские титулы в частной обстановке, чтобы расчёсывать некий странный эгалитарный зуд, имеющийся у него. Но не волнуйся, девочка. Ему безразлично, что он означает.

— На самом деле, — мягко сказал Виктор, — Берри является единственным монархом в мироздании, которого я не против звать "Ваше Величество". Но, признаю, я делаю это в основном только капризничая.

Он посмотрел на молодую королеву, выражение лица которой было раздраженным и чьи руки до сих пор лежали на бедрах.

— Берри, самая последняя вещь, которая твоей матери была необходима, так это оставить себя открытой для обвинения, что она провела время, общаясь на Факеле с агентами вражеской власти.

Берри усмехнулась. Вернее, попробовала. Усмешка была просто не тем выражением, которое было естественным для нее.

— О, ерунда! Или оставить себя открытой для обвинения, что она провела время общаясь на Факеле с кровавым террористом вроде Джереми?

— Совсем не то же самое, — сказал Виктор, качая головой. — Я не сомневаюсь, что ее политические враги, выдвинут обвинение против нее, как только она вернется домой. Это приведет в восторг тех, кто уже ненавидит ее, и вызовет массивный зевок со стороны всех остальных. Ради Бога, девочка, они обвиняли ее в этом на протяжении десятилетий. Независимо от того, каким кровавым и маниакальным люди могут представлять Джереми Экса, никто не думает, что он враг Звездного Королевства. Тогда как я, безусловно, есть.

Он подарил мягкий извиняющийся взгляд Антону и Руфь.

— Не имея в виду нанести личную обиду кому-то здесь. — Он снова посмотрел на Берри. — Общение с Джереми просто оставляет ее открытой для обвинения в дурных взглядах. Общение со мной оставляет ее открытой для обвинения в государственной измене. Это огромная разница, когда речь идет о политике.

Выражение лица Берри было теперь упрямым. Совершенно ясно, что ее не убедили аргументы Виктора. Но ее отец Антон качнул головой. Весьма энергично, на самом деле.

— Он прав, Берри. Конечно, теперь он также разоблачен как никчемный секретный агент, так как если бы он имел воображение или сообразительность на все, то он потратил бы время, посещая Кэти, в то время как она была здесь. Много-много времени, делая то, что он мог, чтобы сделать политику Мантикоры еще более отвратительной, чем есть.

Виктор одарил его ровным взглядом и холодной улыбкой.

— Я думал об этом на самом деле. Но…

Он пожал плечами.

— Трудно понять, к чему это все приведет в конце концов. Есть очень длинная, длинная история тайных агентов, являющихся слишком умными для их же блага. Можно так же легко доказать, правда, спустя много лет, что Кэтрин Монтень находилась под сильным контролем со стороны либералов — и с безупречной репутацией — что окажется полезным для Хевена.

Антон ничего не сказал. Но он одарил Виктора очень спокойной собственной улыбкой.

— И… ладно, — сказал Виктор. — Я также не делал этого, потому что мне было бы неудобно это делать. — Выражение его лица получилось таким же упрямым, как у Берри. — И это все, что я хотел сказать по этому вопросу.

Танди мгновение боролась, чтобы не улыбнуться. Были времена, когда множество больших и неловких политических и моральных принципов Виктора Каша забавляло ее. Учитывая то, что они были прикреплены к человеку, который также мог быть столь же безжалостным и хладнокровным, как не всякий человек, который когда-либо жил.

Не дай Бог Виктору Каша придется просто сказать в открытую, что семья Зилвицкого были людьми, которые стали ему дороги, враги мантикорцы или нет, и он был не более способен сознательно навредить им, чем он был бы способен навредить ребенку. Могло быть иначе, если бы он думал, что на карту были поставлены жизненно важные интересы Хевена, правда. Но ради небольшого и, вероятно, временного тактического преимущества? Это было просто не то, на что он пойдет.

Все же она не хотела дразнить его этим. Даже потом, когда они вновь будут одни. К настоящему времени она узнала Виктора достаточно хорошо, чтобы знать, что он просто отступит в смущении. Он будет держаться сложных и тонких рассуждений о том, что сохранение личного доверия Зилвицких на самом деле работает в пользу Хевена, в долгосрочной перспективе, и что было бы глупо жертвовать этим ради мелкого маневрирования.