Кирилл Шарапов: Падающего толкни

Он уже почти дошел до своей комнаты, когда сзади раздался голос сестры:

— Это правда, Кир?

Скиф обернулся. Она стояла на пороге комнаты, широко распахнув дверь. Даже после рабочего дня в аграрном секторе она выглядела свежей. На ее красивом лице читалось беспокойство. Она теребила прядь своих длинных черных волос, нервно накручивая их на палец.

— Да, Алиса, это правда. Завтра на рассвете я веду команду на Екатеринбургский оплот.

Она сделал шаг вперед и была на пол головы выше скифа. И когда стояла близко, приходилось чуть задирать голову, чтобы заглянуть ей в глаза. Она обняла его и положила голову на плечо.

— Обещай, что будешь осторожен. Обещай не ввязываться в неприятности.

— На первое скажу, обещаю, на второе, как выйдет, — улыбнувшись, гладя ее по голове, произнес капитан. — Я не знаю, что ждет нас. Шестьсот километров дикой земли, оплот, дорога домой. Все это непредсказуемо.

— Обещай, что вернешься. У меня кроме тебя только Сашка да Олег. Ты очень дорог мне.

— Я знаю, Алиса, ты единственное, что у меня есть. Я рад, что ты в безопасности. Но чтобы так продолжалось и дальше, я должен пойти. Меня не интересуют детали для насосной станции и генераторов, и прочие трофеи. Я хочу знать, что там произошло. Как за час мог погибнуть оплот, на котором было пятнадцать тысяч людей. Он был одним из сильнейших. Я должен знать.

— Береги себя, — слегка отстраняясь, произнесла она. — И помни, что тебя здесь ждут. — После чего, стараясь скрыть слезы, Алиса убежала к себе.

Скиф улыбнулся и вошел в свою комнату. Осмотрел стены, несколько фотографий, желтых выцветших, на одной его семья, почти в полном составе, нет только отца, он снимал. Это был день его свадьбы, недорогое семейное торжество, на Нине темно-синий костюм, вьющиеся темные волосы спадают по плечам, Скиф стоит позади обнимая ее за талию, они улыбаются, рядом родственники. Он хорошо помнил этот день. Наверное лучше всех остальных, остальные были менее важны. Кир оторвал взгляд от этой фотографии и перевел взгляд на следующую, на ней он и Нина. Скиф возле мангала нанизывает на шампур шашлыки, Нина сидит рядом и смотрит на огонь. Это был его день рождение, лето, все зеленое и такое теплое. Где-то за кадром остаются друзья, которых он очень любит и многих из них уже нет в живых. Хотя, возможно, если Ижевский оплот последний, их уже никого нет в живых, если только некоторые из них не присоединились к диким. А там за кадром они все вместе радуются хорошему дню, ждут шашлыков, пьют пиво, расстреливают из пневматических ружей сигаретные пачки. Они еще живы. Ни что не предвещает беды. Больше фотографий не осталось, все сгорело во время беспорядков, обезумивший город, банды мародеров перебегающие от дома к дому, пылающие дома и магазины, выбрасываемые из окон вещи, а иногда и хозяева. Мертвая Нина, лежащая на пороге квартиры, и горящая мебель. Вонь паленых тряпок и жженой пластмассы. Захотелось заплакать, но Скиф не знал, как это сделать, последний раз он плакал очень давно. Даже когда шальная пуля раздробила кость, он терпел, пока доктор без наркоза складывал куски, только матерился на всю операционную. Но не плакал. И тут что-то подступило, глядя на фотографии, воспоминания всколыхнули. Все, что он так старался забыть или не забывать. И он заплакал. Не так как в детстве, просто серые глаза наполнились влагой, сначала одна соленая слезинка скользнула к губам, затем вторая. Он плакал молча без всхлипов и завываний, но именно сейчас чувствовал себя человеком, а не капитаном оплота. Его глаза, наполненные влагой, смотрели на стену, увешанную трофейным оружием. Ножи, взятые в бою, несколько мечей, примитивный арбалет. Ножи были не только заводскими, но и производства диких, из плохого железа, грубые, со следами кузнечной ковки, но остающиеся такими же смертоносными, как их блестящие собратья. Сделанные с помощью штамповки. Нужно подготовится к поездке. Он взял камуфляжную куртку которая после доработки стала весить ровно на десять килограмм больше. Скиф не долго думал, что делать с кольчугой, и просто попросил Алису пришить ее под подкладку. Сестренка справилась на совесть, ее муж убрал несколько рядов лишних колец, чтобы не бросалось в глаза. Правда, теперь ее можно было одеть только через голову. Но это не пугало Скифа. Лучше немного неудобства чем быть мертвым. Еще Олег по его просьбе переделал ножны для меча. И теперь его можно носить за плечами. Все уже опробовано и удобно. Скиф отклеил фотографии и положил их в рюкзак. Он чувствовал, что никогда не вернется сюда. И если он погибнет, пусть дорогие ему вещи будут рядом с ним. А если его предчувствия врут, то он снова приклеит их обратно. Но почему-то все внутри говорило, бери с собой. Все вещи собраны, старая тонкая ветровка и запасные штаны с кроссовками в рюкзаке. Старый ПМ с одной обоймой в боковом кармане. Цепочка с двумя обручальными кольцами на шее. Вот и закончены сборы. Он лег, не раздеваясь, с утра не будет времени одеваться. Нужно будет только натянуть старую и теперь очень тяжелую камуфляжную куртку. Он совершенно неожиданно вспомнил дикую, ее ненавидящий взгляд и ее благодарный кивок после того, как он разрезал веревки. Что ж, скорее всего, он больше никогда ее не увидит, но ее лицо навсегда останется с ним, это воспоминание, как и остальные, никто не сможет забрать. Да, оно станет бледным и выцветшим через какое-то время, но сейчас все ярко и радует его. Скиф не заметил, как уснул.