Орсон Кард - Игра Эндера. Голос тех, кого нет

Миро подбежал к ограде и схватил ее обеими руками. Боль была не слабее, чем прежде, но он даже не заметил и начал взбираться наверх. Но с каждым движением боль росла, пока наконец он не почувствовал ее, не ощутил всю ее силу, не осознал, что для человека капим — не анестетик, но к этому времени он был уже наверху. Боль сводила его с ума, он не мог больше думать. Инерция перенесла тело через край, и, когда Миро балансировал там, голова прошла через поле ограды. И вся та боль, что заполняла тело, ударила в мозг, зажгла его.

Малыши в ужасе смотрели, как их друг висит на ограде — голова и туловище с одной стороны, ноги с другой. Они звали его, тянулись к нему, пытались стащить вниз, но они-то не жевали капим и не могли дотронуться до ограды.

На их вопли примчался Мандачува. Болеутоляющего в его крови осталось достаточно, чтобы он смог взлететь на ограду и перекинуть через нее тяжелое тело человека. Миро рухнул наземь со страшным грохотом, его рука все еще касалась ограды. Свинксы оттащили его в сторону. Лицо Миро застыло в гримасе агонии.

— Быстро! — крикнул Листоед. — Прежде чем он умрет, мы должны посадить его!

— Нет! — ответил Человек и оттолкнул Листоеда от неподвижного тела Миро. — Мы же не знаем, умирает он или нет! Боль — это всего лишь иллюзия, он не ранен. Боль должна пройти.

— Она не проходит, — сказал Стрела. — Посмотрите на него.

Руки Миро сжались в кулаки, ноги подогнулись, все тело выгнулось назад. Он набирал воздух короткими, резкими глотками, и свинксы прямо чувствовали, как его тело свело болью.

— Прежде чем он умрет, — повторил Листоед, — мы должны высвободить его корни.

— Разыщи Кванду! — скомандовал Человек, посмотрев на Мандачуву. — Немедленно! Скажи ей, что Миро умирает. Ворота запечатаны, Миро с нашей стороны, и он умирает.

Мандачува ринулся к городу.

Секретарь снова распахнул дверь, но Эндер не позволил себе по-настоящему расслабиться, прежде чем сам не увидел Новинью. Когда он посылал за ней Элу, то был уверен, что она придет, но время шло, и он уже начал сомневаться. Нет, все это пустые страхи. Новинья — именно та, кого он увидел в ней. Эндер обратил внимание на растрепанные ветром распущенные волосы и впервые с тех пор, как прилетел на Лузитанию, смог увидеть лицо той девочки, чья боль позвала его сюда меньше двух недель — больше двадцати лет — назад.

Она выглядела настороженной и обеспокоенной, но Эндер знал, что тревога эта вызвана стечением обстоятельств, необходимостью появиться в кабинете епископа сразу после того, как весь город узнал о ее грехопадении. Если Эла рассказала ей об опасности, грозящей Миро, то ко всему этому добавился еще страх за сына. Но это пройдет, пройдет. Эндер видел по ее лицу, по свободе движений, по твердости взгляда, что, положив конец давнему обману, действительно помог ей, как и рассчитывал, как и надеялся. «Я пришел сюда не для того, чтобы вредить тебе, Новинья, и рад, что моя Речь принесла тебе не только стыд».

Около минуты Новинья стояла и молча смотрела на епископа. Не вызывающе, вежливо и с достоинством. И он ответил ей тем же, спокойно предложив садиться. Дом Кристано начал подниматься из своего кресла, Новинья покачала головой, улыбнулась и опустилась на табурет у стены. Рядом с Эндером. Эла подошла и встала рядом с матерью — сбоку и сзади, так, чтобы стоять отчасти за спиной Эндера. «Как дочь между отцом и матерью», — подумал Эндер и тут же выбросил эту мысль из головы. Нет времени. Сейчас нужно решать проблему поважнее.

— Я вижу, — сказал епископ, — что вы надумали сделать наше собрание предельно интересным и волнующим.

— Об этом позаботился Конгресс, — отозвалась Дона Кристан.

— Ваш сын обвиняется, — начал епископ, — в преступлениях…

— Я знаю, в чем он обвиняется, — ответила Новинья. — Я ни о чем не подозревала до сегодняшнего дня — мне рассказала Эла, но я даже не удивлена. Моя дочь Эланора тоже неоднократно нарушала законы цеха, отказываясь выполнять прямые приказы своего наставника. У обоих ребят совесть стоит на первом месте, а законы и правила — на втором. Это недостаток, если ваша цель — только поддержание порядка, но если вы стремитесь учиться и расти, это большое достоинство.

— Мы не собираемся судить вашего сына, — сказал Дом Кристано.

— Я попросил вас всех прийти сюда, — вмешался Эндер, — потому что нужно принять решение. Нужно выбирать: будем мы подчиняться Звездному Конгрессу или нет.

— У нас нет выбора, — ответил епископ Перегрино.