Орсон Кард - Игра Эндера. Голос тех, кого нет

Свинксы снова переглянулись. Потом Мандачува наклонился, сорвал длинный стебель капима, осторожно свернул его в клубок, засунул в пасть и начал медленно, тщательно жевать. Не прекращая жевать, опустился на землю. Остальные свинксы тут же принялись толкать его, тыкать пальцами под ребра, щипать. Мандачува и виду не подавал, что замечает это. Наконец, когда Человек особенно жестоко, с вывертом ущипнул Мандачуву, а тот не отреагировал, свинксы хором сказали на мужском языке:

— Ты готов. Сейчас. Пора. Ты готов.

Мандачува поднялся, зашатался на мгновение, потом встряхнулся, подбежал к ограде, взлетел наверх, оттолкнулся от края и плюхнулся на четвереньки с той стороны, где стоял Миро.

Когда Мандачува коснулся ограды, Миро тоже вскочил на ноги и закричал. Когда он замолчал, Мандачува уже стоял рядом с ним, фыркая и отряхиваясь.

— Но это же невозможно, — пробормотал Миро. — Она же стимулирует все чувствительные к боли нервные окончания. Перелезть через ограду… Так не бывает.

— Да, — сказал Мандачува.

С другой стороны ограды Человек скрежетал ороговевшей кожей на бедрах.

— Он не знал. Люди не знают.

— Значит, это анестезия, — догадался Миро. — Она не дает вам чувствовать боль.

— О нет, — ответил Мандачува. — Мне было больно. Ужасно больно. Худшая боль на свете.

— Корнерой говорит, что ограда много хуже смерти, — вставил Человек.

— Боль повсюду.

— Но вам безразлично, — понял Миро.

— Это происходит не с той душой, — объяснил Мандачува. — Боль чувствует душа животного. А вот древесной душе все равно. Капим заставляет тебя быть только древесной душой.

И тут Миро вспомнил одну деталь, которую когда-то упустил из виду, — на фоне смерти Либо она не казалась важной. Рот мертвеца был забит плотным комком капима. И то же самое у всех убитых свинксов. Анестезия. Убийство, чудовищная пытка, но цель ее — не боль. Они давали жертвам болеутоляющее. Не хотели, чтобы те мучились.

— Давай, — сказал Мандачува, — жуй траву и пошли с нами. Мы спрячем тебя.

— Кванда, — напомнил Миро.

— Да. Я пойду отыщу ее, — кивнул Мандачува.

— Ты не знаешь, где она живет.

— Знаю.

— Мы делаем так много раз в год, — улыбнулся Человек. — Мы помним, кто где живет.

— Но вас никто еще не видел.

— Мы ходим очень тихо, — объяснил Мандачува. — К тому же никому и в голову не приходит высматривать нас.

Миро представил себе, как десятки свинксов ночью крался по Милагру. Охрану горожане не ставили. И только нескольких невезучих специфика работы заставляла выходить из дома по ночам. А свинксы достаточно невелики, чтобы скрываться в зарослях капима и вообще не привлекать внимания. Неудивительно, что они так много узнали про металл и машины, несмотря на все правила, придуманные специально, чтобы помешать им. Наверняка они следили за работой шахт, наблюдали за взлетом и спуском челнока, видели, как фазендейро пашут землю и сажают приспособленный для человека амарант. Понятно, откуда они узнали, о чем следует спрашивать.

«Какими мы были дураками, когда полагали, что сможем отрезать их от нашей культуры! Они умудрились скрыть от нас куда больше, чем мы от них. Вот тебе и высшая культура».

Миро выдернул из земли стебель капима.

— Нет, — сказал Мандачува, вынимая стебель из его рук. — Корень не годится. Не пойдет. Если ты съешь корень, это тебе не поможет. — Он выкинул сорванный Миро стебель куда-то в сторону и сам сорвал «правильный» капим — примерно в десяти сантиметрах от земли. Потом свернул в комок и протянул Миро. Миро немедленно начал жевать.

Мандачува ущипнул его.

— Не беспокойся обо мне, — остановил его Миро. — Иди, отыщи Кванду. Ее могут арестовать в любую минуту. Давай. Не жди.

Мандачува оглянулся на остальных и, видимо, получив сигнал одобрения, побежал, подпрыгивая, вдоль ограды по направлению к склонам Вила Альтрас, где жила Кванда.

Миро сжевал еще один стебель. Ущипнул себя. Как и говорили свинксы, боль не исчезла, но стала безразлична ему. Сейчас его заботило только одно: он нашел выход, способ остаться на Лузитании. И, возможно, не расставаться с Квандой. Забудь правила, законы, все законы. Как только он покинет город и вступит в лес, люди потеряют над ним власть. Он окончательно превратится в ренегата (а клеймо на нем уже поставили), они с Квандой оставят за спиной все эти безумные правила поведения и смогут жить, как сочтут нужным. И вырастят семью, новых людей с новыми ценностями, полученными от свинксов, от жизни в лесу. Да уж, свободные люди — первые на Ста Мирах. И Конгресс будет бессилен помешать им.