Орсон Кард - Игра Эндера. Голос тех, кого нет

— Да, — сказал Голос. — Теперь я понял.

— И еще кое-что. В воде можно обнаружить маленькие, почти прозрачные яйца. В жизни не видела, как змеи их откладывают, но ни в реке, ни на берегу не водится других животных, способных это сделать, поэтому логично предположить, что яйца принадлежат водяным змеям. Только эти яйца — сантиметр в диаметре — совершенно стерильны. Питательные вещества на месте, все в порядке, а зародыша нет. Ничего. Ничегошеньки. У некоторых есть гаметы. Ну, это половинка генетической системы клетки, готовая соединиться. Но ни одной живой. И мы никогда не находили яиц водяных змей на суше. Вчера на берегу одна грама, густая и высокая, а завтра в траве кишмя кишат маленькие водяные змейки. Как, по-вашему, заслуживает этот вопрос рассмотрения?

— М-да, спонтанное появление целого поколения.

— Именно. Ну вот, я хотела заняться поисками информации, чтобы можно было хоть что-то предположить, но мама не позволила мне. Да, я попросила ее о помощи, и она повесила мне на шею всю работу по тестированию амаранта, чтобы у меня не осталось времени шляться по берегу реки. И еще один любопытный вопрос. Почему здесь так мало видов? На всех остальных планетах, даже на таких пустынных, как ваш Трондхейм, водятся тысячи и тысячи видов живых существ, по крайней мере в воде. А здесь их, насколько мне известно, полной пригоршни не наберешь. Ксингадора — единственная птица на всей планете. Кроме сосунцов, мух здесь больше не водится. Кабры — травоядные, которые едят только капим. Кроме той же кабры да свинксов, больших животных нет. Только один вид деревьев, только одна трава в прерии — капим этот. Конкурент у травки — тропесса, длинная лиана, она на сотни метров тянется по земле. В переплетении лиан вьют свои гнезда ксингадоры. Ну и все. Ксингадора ест мух-сосунцов, больше никого. Сосунцы едят прибрежную плесень, да еще наши отбросы. Никто не ест ксингадору. И кабр этих здоровенных никто не ест.

— Бедно живете.

— Очень бедно. Но ведь такого быть не может. Десять тысяч экологических ниш — и все свободные. Никакая эволюция не началась бы на таком просторном мире.

— А если катастрофа?

— Именно.

— Что-то, уничтожившее все, кроме нескольких видов, умудрившихся адаптироваться.

— Да, — кивнула Эла. — Вы видите? И я нашла доказательства. У кабр в поведенческом наборе есть защитная реакция. Когда вы подходите к ним и они чуют ваш запах, они сбиваются в круг, мордами внутрь, чтобы взрослые могли отлягаться и защитить детенышей.

— Так поступают многие стадные животные.

— А от чего им защищаться? Свинксы — животные лесные, они никогда не выбираются охотиться в прерию. Кем бы ни был хищник, который заставил кабр выработать такой способ обороны, он исчез. И это произошло совсем недавно — сто тысяч, может быть, миллион лет назад.

— Судя по нашим наблюдениям, крупные метеоры здесь не падали уже двадцать миллионов лет.

— Метеоры тут ни при чем. Такое бедствие сотрет с лица земли больших животных, деревья, но оставит в живых всякую мелочь. Или уничтожит жизнь на суше, но пощадит моря. Но здесь-то все не так. Тут и на земле, и в воде почти всех поубивало, а крупные животные все же сохранились. Нет, по-моему, это была какая-то болезнь. Эпидемия. Болезнь, которую не удерживают видовые рамки, которая может приспособиться к любой форме жизни. И есть только один случай, когда мы могли ее заметить.

— Заметили, когда сами заболели, — подхватил Голос. — Десколада.

— Понимаете, да? Все возвращается обратно к Десколаде. Мои дедушка и бабушка нашли способ помешать ей убивать людей, но это было сложнейшее генетическое маневрирование. И кабры, и водяные змеи тоже отыскали какой-то способ борьбы. Сомневаюсь, что это пищевые добавки. Думаю, все это связано между собой. Дикие аномалии в системе размножения, дыры в экологической системе — все, все снова замыкается на возбудителе Десколады, а мама не дает мне исследовать его. Не позволяет узнать, что он такое, как действует, как может быть связан с…

— Со свинксами.

— Да, конечно, но не только с ними, тут все животные…

Голос смотрел на нее с плохо скрываемым возбуждением, словно она объяснила ему что-то очень важное.

— В ту ночь, когда умер Пипо, она запечатала все файлы, связанные с ее текущей работой, все записи по Десколаде. Что бы она там ни показала Пипо, это напрямую связано и с Десколадой, и со свинксами.

— Это тогда она закрыла файлы?

— Да. Да.

— Тогда я права, не так ли?