Роберт Уилсон - BIOS

— Скажу честно, Элам, — сказал Ли, с отсутствующим видом помешивая в чашке чёрный чай, — когда это произошло, я сказал Дегранпре, что хочу провести полную эвакуацию. И я по-прежнему считаю, что мы должны были её провести — и сейчас должны. То, что прикончило Сингха и Деверё и разрушило Шестую гондолу, — оно действовало слишком быстро, с таким не шутят. Кроме того, у нас до сих пор нет очевидных кандидатов на причинный фактор. Там было множество токсичных веществ, но почти все они есть и на остальной станции, в перчаточных боксах. Уникальной для Шестой гондолы могло быть только химическое вещество или вытяжка из какого-нибудь организма, не живой организм.

— Вещества едкие?

— Некоторые из них — очень, и все крайне токсичны. Серьёзный выброс мог легко убить двоих и запустить сирену биологической опасности. Но повредить саму гондолу? Исключено! Никакому агенту или комбинации агентов такое вообще не под силу.

— Насколько мы знаем, — уточнила Элам.

Ли пожал плечами.

— Ты права. Мы не знаем. Но мы говорим о химических веществах в микрограммовых количествах.

— Были ли ещё проблемы, до катастрофы?

— У Шестой гондолы были проблемы с водорослями: они мешали отбору образцов. Ещё они влияли и на массивы сенсоров. Но не спеши с выводами, Элам. Те же проблемы у нас по всей станции, сверху донизу — хотя чем глубже, тем серьёзнее. Но вероятность, что эти два события — токсичный выброс внутри гондолы и полетевшее уплотнение, достаточно серьёзное, чтобы нарушить целостность, — произойдут одновременно, колоссально низка.

— Та же причина, которая вывела из строя уплотнения, могла нарушить и герметичность перчаточных боксов.

— Может быть. Вполне вероятно. И — как считаешь, это не подразумевает высшую степень риска?

Элам задумалась.

— Значит, единственное, в чём Шестая гондола была уникальной — нашествие водорослей на массивы сенсоров?

— Вряд ли это можно назвать уникальным. Дело в степени нашествия. Но в том смысле, в котором ты спрашиваешь — ответ: «да».

— Я могу взглянуть на эти организмы?

— Разумеется.

Фриман Ли подстраховался от решения Дегранпре, ограничив передвижение сотрудников двумя верхними гондолами цепи, откуда люди при необходимости могли быстро добраться до ангара шаттла. Остальные три гондолы были закрыты наглухо. Из-за этого станция серьёзно снизила скорость работ, а как минимум два многообещающих исследования оказались приостановлены. Но на всё это Ли отвечал категорическим: «Это проблема Дегранпре, не моя».

Ответ совершенно койперовский, подумала Элам.

Она проследовала за ним по узкому колодцу доступа, ведущему в нижнюю часть обитаемых гондол. Минуя переборки, она выхватила взглядом колоссальные стальные перегородки. Они угрожающе нависли над головой, готовые в считанные мгновения герметично захлопнуться. В этом дурацком земном романе Элам попалась фраза — что-то насчёт мыши, попавшей в мышеловку. Мышеловок ей видеть не доводилось, но она, пожалуй, вполне могла представить себе чувство бедного зверька.

Меры предосторожности в лаборатории микробиологии, неизменно строгие под руководством Фримана, после несчастного случая были доведены до абсурда. До дальнейших распоряжений вся биота Исис и все биологически активные вещества считались доказанной биологической угрозой пятого уровня. В защищённом «предбаннике» Элам надела предписываемый протоколом герметичный скафандр с температурными датчиками и автономным запасом воздуха на плече. Такой же надел и Ли; с надетым шлемом он выглядел по-особому: угрюмый, с ввалившимися глазами. Он провёл её через душевую санитарной обработки, затем мимо аналогично одетых мужчин и женщин, работающих у перчаточных боксов разной степени сложности. Ещё один шлюз — и они оказались в небольшой лаборатории, в которой больше никого не было.

Элам ощутила отголоски того страха, который почувствовала, когда впервые попала в зону пятого уровня в земной лаборатории вирусологии. Конечно, тогда ей было гораздо страшнее. Она была наивной студенткой из пояса Койпера, впитавшей в себя рассказы клана Крэйн об ужасах чумных лет на Земле. Между Землёй и койперовскими колониями всегда пролегала широкая биологическая пропасть, в каком-то смысле более глубокая, чем просто разделяющее их расстояние. Койперовские кланы ввели карантин: никто не мог попасть или вернуться туда с Земли без того, чтобы полностью очиститься от всех болезнетворных организмов планеты — вплоть до клеточного уровня. Процедуры дезинфекции в направлении Земля — пояс Койпера были суровыми, физически изнуряющими и длительными, как перелёт по длинной орбите с внутренних областей Солнечной системы. Вспышек земных болезней не отмечалось ни на одном койперовском объекте, но в случае такой вспышки затронутое поселение моментально подверглось бы карантину и дезинфекции; на Земле, с высокой плотностью в основном бедного населения выполнение таких антиэпидемических мер оказалось бы непрактичным.