Александр Тюрин - Повесть о тихом ужасе

- Защищайтесь, сэр!

Гигантский паук танцевал над Летягиным, орошая его потоками разъедающей шкуру жидкости из клюва и собираясь в удобный момент пригвоздить к поверхности воронки. "Не бойся, ты уже выше его, - тихий голос внятно шепнул Летягину. - Он чересчур упростился, на этом и поймаем специалиста. Не думай, как напасть. Только увертывайся. И следи за его ногами. Он должен ошибиться".

Когда паук поспешил нанести удар, и клюв его уже скользнул по изъеденной язвами шкуре Летягина, враг на мгновение потерял балансировку, независимость ног была нарушена, что-то за циклилось в мозгу паука, и он повалился набок. Летягин тут же вскарабкался на "тарелку". Увиливая от клюва, он принялся откусывать конечности и выцарапывать гляделки. Сергей Петрович запрыгался и, едва Летягин успел соскочить с него, закувыркался вниз. Он уменьшился до размеров обычного паучка и, наконец, исчез.

- Эй, ты, шалун. Не брызгайся. Брассом, брассом, а теперь давай лапу.

Летягин, еще полуслепой, потянулся на свет и голос. Его поймали за запястья и рванули - колени почувствовали камень.

Пелена спала. Парадная его дома. За локоть держит худенький старичок в шляпе кепка-папаха. А улица бурлит потоками жидкости неясного цвета.

- Что это? - хрипло произнес Летягин.

- То самое. Что и следовало ожидать. Прорвало канализацию плюс водопровод. Малая Албанская затоплена.

- А Греческая?

- Не беспокойся. Греческая тоже. И даже Румынская. Целое лето трубы меняли, ходили мы до параши в соседний микрорайон. А не успели поменять, как во время вечернего пика рвануло так на углу, что троллейбус утоп.

- С людьми?!

- Без. Мимо проезжала амфибия морской пехоты. Вояки граждан вытащили. Хоть нахлебавшихся, но живых.

- А я как же? - Летягин пристально оглядел себя: в лохмотьях, грязный, злой, но кожа не зеленая, не в рептильных квадратиках, и со ртом в порядке.

Мировая катастрофа обернулась оказией в канализации. Значит, воронка, действительно, не путь к новому миру, а лишь маленький изъян. Может, и вампиры исчезнут. Или хотя бы станет потяжелее им работать.

- Потяжелее, пожалуй, станет. А самое главное, советую запомнить: мы все-таки никогда не бываем полностью одиноки, - и старичок зашагал по новоявленной реке, этакий аист на лягушачьей охоте.

- Эй, погоди, дед, - спохватился Летягин. - Уж больно много ты знаешь.

Но старенький, увы, уже скрылся в туман.

Летягин отправился вверх по реке к родному дому. По дороге он спас тонущую старушку. Его данные записал репортер, а моряк-спаситель подарил тельняшку. "Домой иду", - коротко сказал Летягин в ответном слове.

Возле двери Сергея Петровича лежал, положив голову на широкие лапы, дворовый пес, который приоткрыл на секунду один глаз с безнадежно грустным взглядом. На четвертом этаже Дубилова, выкатившись ненадолго из-за двери, дыхнула на Летягина горячим наевшимся до отвала телом.

Летягин зашел в родное жилище с мыслью о лейтенанте, с заботой о стенах и потолке. Но никто не сложил его вдвое с криком "Попался, который кусался", а стены и потолок почему-то вызывали симпатию. Он не стал анализировать, почему, вместо этого нырнул в ванну. А когда вылез, то нашел свой облик впервые за много лет посвежевшим и даже более соответствующим возрасту. Надел невесть откуда взявшуюся пижаму и пошел любоваться интерьером. И вроде причин для оптимизма нет, но слышится в душе бодрое гавканье: справимся, где наша не пропадала, будь спок...

На глаза опустилось что-то достаточно мягкое, а затылок ощутил теплое дыхание.

Вот и все.

Герой погорел, как и все остальные герои: Ахилл, Кухулин, Зигфрид, - от расслабления и интеллектуального минуса, который они могли бы увидеть в своем графике биоритмов. Оно и понятно: сердца даже выдающихся граждан не могут гореть с утра до вечера.

Сейчас какой-нибудь упырек-самоучка, отковырявший на помойке маленькую вороночку, запустит зубчики в мякоть и...

Вместо режущих плоть острых углов к нему прикоснулось нечто другое. Летягин обернулся...

Екатерина Марковна, давно живущая в его судьбе под именами Катя и Кэти. Ему даже захотелось, чтобы нашелся все-таки завалящий упырь, который покусал бы его, а она закрыла бы раны своими источающими сладость пальцами. Но тем не менее Летягин счел нужным сказать:

- Екатерина Марковна, ввиду прекращения действия зова произойдет активизация подсознательного отвращения ко мне как лицу, совершавшему вампирические деяния...

- Ну что вы меня за какую-то обезьяну считаете, - обиженно прервала его женщина. - У меня все сознательно.