Джошуа Слокам - Всемирный следопыт, 1926 № 04

Женщины захохотали, и мы расстались, вполне понимая друг друга.

В следующие дни мне удалось без особой помехи со стороны туземцев пройти значительное расстояние по проливу. Пользуясь неблагоприятными условиями моего плавания, Педро еще раз догнал меня и осадил разными просьбами.

Я дал ему складной нож и другие инструменты, которые могли ему пригодиться для постройки лодок. Наконец, он оставил меня в покое.

Дня через три, медленно подвигаясь вперед, я натолкнулся на находку. В небольшой бухте лежали выброшенные морем остатки груза разбитого судна: боченки с салом валялись на берегу, другие разбились, и сало большими пластами лежало по берегу; в водорослях, у самой воды, запутался боченок вина. По морским законам, найденный груз принадлежит нашедшему. Целый день я проработал, возя боченки на буксире и поднимая их воротом на палубу. Некоторые бочки весили по двадцати пудов, и я измучился не на шутку, но пренебречь такой находкой было нельзя. Она могла надолго пополнить мою истощенную казну. Очевидно, за последний месяц в этой местности не было дикарей, может быть, с того самого шторма, который снес «Спрей» к мысу Горну: иначе они подобрали бы сало и вино. Несколькими милями дальше, в другой бухте, я увидал еще новый груз, вынесенный морем. Пришлось провести под снегом и дождем еще целый день и поработать, пока «Спрей» не забрала полный груз.

Я был счастлив этой находкой и, когда, наконец, пустился дальше, мое судно было замазано салом все сплошь, каюта, трюм и палуба были завалены салом, и сам я покрылся жиром с головы до пят.

Груз был настолько тяжел, и второпях я расположил его так неудачно, что вскоре должен был остановиться для перегрузки и приведения судна в порядок к предстоявшему долгому плаванию в Тихом океане. И тут я в последний раз получил приветствие от дикарей.

Раз днем, когда я хлопотал на палубе с разными неотложными работами под дождем и снегом, что-то прожужжало в воздухе, и стрела вонзилась в мачту. Я огляделся, — никого не было видно. Очевидно, дикари засели в кустах на берегу. Я выстрелил на воздух в направлении кустов, и тотчас же показалось несколько туземцев, убегавших со всех ног. Это было мое последнее столкновение с ними.

По мере того, как время шло, период дурной погоды приходил к концу, и я,

после шести попыток выйти из пролива, при которых меня каждый раз встречные ветры загоняли обратно, решил уже не торопиться выходом в океан, а дожидаться хорошего попутного ветра, 13-го апреля небо начало проясняться, и «Спрей», приведенная по возможности в порядок, хотя довольно глубоко сидевшая, вследствие значительной нагрузки, могла, наконец, отправиться в путь. Если бы я был хоть сколько-нибудь суеверен, я ни за что не снялся бы с якоря 13-го числа, — столько разных мелких случайностей и досадных задержек приключилось со «Спрей».

Был и странный эпизод. Однажды «Спрей» обошла трижды вокруг островка против моей воли и на третий раз запуталась мачтой за дерево. Тут мое терпение лопнуло, и я, распутывая снасти, увещевал «Спрей» так, как нетерпеливый крестьянин разговаривает с волом или лошадью.

— Куда ты лезешь, давно ли ты выучилась лазить по деревьям? — кричал я.

Но бедной «Спрей» досталось немало всякой трепки в Магеллановом проливе, и я смягчился, когда об этом подумал.

С какими только животными не приходится иметь дело зоологам в большом зоосаде любого европейского центра! Не мало животных, попав в неволю, чахнут, лишенные привычных условий существования на воле. Между тем, некоторых из них очень трудно доставать, и поэтому они представляют большую ценность. Вот почему нередко администрации сада приходится принимать меры к тому, чтобы спасти тот или иной драгоценный экземпляр, поддержать его слабеющие силы. На нашей фотографии мы видим необычную сцену кормления бульоном с ложки сухопутного краба, захиревшего в неволе.