Морис Ренар - Всемирный следопыт, 1926 № 08

Я не был в обмороке, но то чувство крайней усталости, которое охватило меня, было не многим лучше. Я чувствовал, как учитель отнес меня на постель, как в комнату вбежали совершенно ошеломленные Фома с женой.

— Он ушел? — спросил я.

— Кто?

— Me… животное?

— Да, да. Успокойтесь.

— Гамбертен тоже ушел, — сказал я.

И я разразился рыданиями, которые облегчили меня.

Мой мозг начал работать, и я спрашивал себя, каким образом мы с Гамбертеном могли так ошибиться. Почему мы, понимая, каким образом могло сохраниться одно яйцо, не допускали, что их могло сохраниться несколько. Для этого совсем не нужно было никакого чуда. Надо было только, чтобы в том месте, а, следовательно, и в тех же условиях, оказалось не одно яйцо, а несколько. Это было даже гораздо вероятнее. Затем, факт исчезновения свиней должен был навести нас на мысль о существовании хищника. Наконец, исчезновение самого игуанодона было третьим основанием.

Когда я совсем оправился, учитель заявил, что нам необходимо поговорить серьезно о деле. Я уверил его, что в состоянии рассуждать, как вполне разумный и здоровый человек.

— В таком случае, — сказал он, — знайте, что я считаю первым и главным нашим долгом уничтожение чудовищ.

— О, — воскликнул я, — игуанодона уже не существует. Чудовище одно.

— А это мы увидим, — ответил учитель. — Во всяком случае, мегалозавр знает теперь вкус человеческого мяса. Что, если он каждую ночь будет приходить, чтобы… Это не может быть терпимо, в особенности, в виду суеверия крестьян. Его надо уничтожить сегодня же. Но каким образом?

— Устроить облаву, — сказал я, — созвать народ…

— Ни в коем случае. Если народ узнает о том, что случилось, страна опустеет в один день.

И учитель взял с Фомы и его жены обещание пока молчать обо всем случившемся.

— Как же быть, — сказал Фома, бледнея, — нас только трое…

— Ну, хорошо, пусть будет только двое, ты не пойдешь с нами.

— Ридель, — сказал я, обращаясь к учителю, — мне кажется, что я придумал план, надежный и безопасный. Я полагаю, что чудовище с наступлением рассвета вернулось в свою пещеру. Нам надо подстеречь сегодня ночью, когда оно будет выходить оттуда. Мы поместимся с вами на утесе, над самым входом в пещеру… Фома, у мосье Гамбертена были ружья?

— Сколько угодно, — ответил Фома.

Мой план был одобрен и принят.

Ружья из коллекции покойного Гамбертена были хороши: одно из них было американское, для охоты на крупных хищников, другое — винчестер.

Около половины шестого, сделав большой обход, необходимый, чтобы скрыть свое предприятие от глаз случайных наблюдателей, мы шли, вооруженные ружьями и ножами, по сухому склону горы, вдоль ее гребня, т.-е. по краю пропасти.

Вскоре я узнал по неясному следу тропинки, что мы достигли высоты пещеры. Мегалозавр был тут, под нашими ногами. Свернув с тропинки, мы пошли к краю обрыва. Ридель лег на землю и пополз, я последовал за ним.

— Стой! — сказал я. — Вот он.

Наш враг — мегалозавр — лежал неподвижной горой на траве, у входа в пещеру.

— Он спит? — прошептал Ридель.

— Он издох, — сказал я, увидя, что его зеленоватый глаз был открыт. — Но все-таки выпустим в него по две пули, это будет безопаснее.

Раздались выстрелы, но исполинская дичь осталась неподвижной. Мегалозавр несомненно был мертв.

Возле его трупа, среди свиных костей, лежал обглоданный остов игуанодона.

Итак, опасности больше не было. Мы отползли от края, стали на ноги и медленно направились к лужайке.

— Я оказался прав, — сказал я, испытывая странную радость, — игуанодон был убит своим коллегой. Гневное рычание, которое я тогда слышал, означало их поединок.

— Но почему околел мегалозавр?! — вот что занимало нас с Риделем.

Когда мы подошли к чудовищу, Ридель быстро принялся за дело. Он вынул свой охотничий нож и разрезал зоб мегалозавра.

— Это неподходящая гробница для ученого, — сказал он. — Помогите мне. Какие странные волокнистые ткани у этого животного.

Мы извлекли из внутренностей чудовища тело Гамбертена в изуродованном виде.

Покончив с этим, Ридель предался с восторгом научному исследованию трупа мегалозавра.

— Где же желудок? — удивлялся он. — Странно… Слизистая оболочка так мало эластична. Но где же все-таки желудок? Я нахожу только какой-то из'еденный комок выхода желудка в кишечнике.

— Гамбертен говорил мне, что им нужно много воды. Этому ее здесь не хватало, это несомненно. Он слишком вырос и не мог пролезать в боковые галлереи к источникам.