Николай Плавильщиков - Всемирный следопыт, 1929 № 02

— Пора нам изображать горных козлов, — заявил Антон. — Собирайся в путь. До вершины горы еще далеко…

Пока мы складывались у костра, солнце сверкнуло лучами.

— Я понял, почему так паршиво на душе было, — сказал Антон. — Во-первых, ощущение близкой пустоты; во-вторых, монотонный звук падающей со стены воды…

Мы прошли мимо стены. Теперь, при полном свете утра, я рассмотрел клинообразную пустоту пропасти. Перевел взгляд выше:

— Антон!.. Смотри сюда…

Антон не торопясь поднял голову… Мы застыли, как ученики студии перед картиной мастера… На серой базальтовой стене четко выступали огромные синеватые капли. Они медленно стекали вниз. Капли были овальные, длиною сантиметров в двадцать. Гигантские живые бриллианты!

Впоследствии Антон уверял, что капли были величиной с винную четверть. Я не согласен с этим. Все, что происходило в то утро, отчетливо врезалось в мою память. На выступах стены капли срывались в пропасть, сверкая радугой, и ударялись с тоскливым звуком о камни.

— Гора плачет, — пробормотал Антон.

— Плачет…

Солнце унеслось в высь, разбросало лучи щедрыми пригоршнями и на горы, и в долины, и в леса. Стена заблестела, капли потеряли ясность. Теперь я различил на стене голубоватые осклизлые комки. Это были слизняки. Они покрывались стекавшими от сырости каплями хрустально-чистой воды и вместе с ними стекали вниз, в пропасть. Оттуда поднимались новые животные. Сочетание солнечных лучей, радужной окраски моллюсков и воды рождало бриллианты.

Была ли это игра моллюсков? — вот первый вопрос, поставленный мною на обсуждение во время завтрака.

— Ерунда! — ответил Антон. — Они просто выползают греться на солнце…

Я попытался логично установить истину:

— По общему виду они относятся к слизнякам, а именно — к Arionus. По величине — в пять раз больше. Я хорошо знаю, что Arionus, то-есть голый слизень, любит сырые места и питается дождевыми червями и травой. Но я никогда не слыхал о слизнях длиной в двадцать сантиметров, изображающих горные слезы…

Антон равнодушно уплетал консервы.

— Антоша! — сказал я, изменяя интонацию. — Антоша, ты их нашел первый. Я предлагаю назвать вновь открытую разновидность Arionus Antonus.

— А дальше что? — спросил польщенный Антон.

— А дальше нам необходимо достать хотя бы одного моллюска, иначе ты не увековечишь себя в науке.

Антон бросил в костер опустевшую банку из-под мясных консервов. Мы подошли к стене…

Если бы Колумб открыл Америку во сне, а, проснувшись, увидал пустынное море и бунт команды, он был бы похож на нас. Я полчаса напрягал зрение, стараясь разглядеть моллюсков. Ничего… голая стена!..

— Теперь я понял, — сказал Антон после яростного пробега вдоль стены. — Эти идиоты появляются только во время рассвета.

— Почему?

Приятель указал на солнце. Теперь все ясно. Полуденное светило так раскалило скалы, что даже кожа бегемота ощутила бы жар. Беспомощные голые моллюски прячутся теперь где-то в пропасти. Я перегнулся через край скалы. Внизу стена изрыта буграми. Это мох…

— Слизняковая столица, — пробурчал Антон. — Теперь все в порядке. Я отсюда не уйду…

Перед вечером он подозрительно прищурил левый глаз:

— Как ты назвал этих животных?

— Arionus Antonus.

— Смотри не забудь.

Антон спустился в лес. Вернулся с четырьмя длинными прутами. Крепко связал их концы. Испробовал длину: достает до стены.

Ночь я провел плохо. Поминутно будил Антона, указывая на млечный путь: не рассветает ли?.. Проснулся я от резкого холода. Туман застиг врасплох ясное небо. Оно сплошь было покрыто тучами. Светло. Накрапывает мелкий дождик. Антон спит.

Я подошел к стене. Вода стекает тонким непрерывным потоком. Слизняков нет. Голый базальт… Антон прибежал взъерошенный, с шестом в руках. На конце привязан маленький сачок…

— Антоша! — сказал я, дрожа как в лихорадке. — Слизняки в своей столице…

Проклятья приятеля способны были бы убить лошадь, но стена оставалась стеной. Моллюски не появлялись. Антон беспомощно взглянул на небо. Я сочувственно кивнул головой. Даже самый захудалый натуралист определил бы, что тучи не расстанутся с небом всю неделю. Мы молча вернулись к костру с тем, чтобы двинуться в обратный путь.

Спустя месяц мы искали на ясном рассвете прежнее место. Не нашли. Измученные, разбитые, пробирались от скалы к скале. Лабиринт тропинок. Одна стена похожа на другую, как заяц на зайца…