Лоис Буджолд: Ученик воина. Игра форов

Высокий, хмурый старшина в парадном мундире императорской армии выглядел очень величественно, и даже коммуникатор у него в руке казался чем-то вроде маршальского жезла. Старшина рассеянно похлопывал им себя по бедру; глаза его с нескрываемой иронией прошлись по строю молодых людей.

«Ну что ж, так в эти игры и играют», — подумал Майлз. Он стоял на свежем, даже очень свежем осеннем ветру в трусах и кроссовках и старался не дрожать. Трудно сохранять спокойствие и ясность духа, когда стоишь вот так, почти голый, перед людьми, одетыми, как на смотре у императора Грегора. Хотя, если разобраться, большинство здесь щеголяло в том же наряде, что и он. А вот старшина, надзиравший за испытаниями, был один, но казалось, что он вездесущ — умел человек себя поставить. Майлз присмотрелся к нему: интересно, каким образом ему удается производить такое впечатление. Тут можно кое-чему поучиться…

— Бежать будете парами, — наставлял старшина. Он вроде и говорит-то негромко, а слышно в обоих концах строя. Это напомнило Майлзу отцовскую привычку понижать голос до шепота в минуты ярости. Попробуй тогда его не послушать. — Как только закончите бег с препятствиями, пойдет отсчет времени бега на пять километров. Запомнили? — И старшина начал вызывать пары.

Конкурсные испытания для поступающих в Императорскую Военную Академию длились уже целую неделю.

За спиной у Майлза было пять изнурительных дней — устные и письменные экзамены. Кругом уже вздыхали с облегчением, готовясь расслабиться. Кое-где слышался смех и, как всегда, когда худшее позади, — преувеличенные жалобы на недосып, коварство экзаменаторов… Но все эти сетования значили одно — можно лишний раз поздравить себя: они все-таки выдержали, уцелели, выжили. Для абитуриентов Императорской Военной Академии экзамены по физической подготовке будут игрой, временем отдыха. Самое трудное действительно позади — для всех, кроме Майлза.

Юноша вытянулся, словно пытаясь усилием воли распрямить свой искривленный позвоночник. Он слегка вздернул подбородок, чтобы удержать в равновесии слишком большую голову — она была бы впору человеку ростом за метр восемьдесят, а в нем всего-то полтора метра, — и внимательно осмотрел полосу препятствий. Начиналась она пятиметровой бетонной стеной с острыми металлическими штырями наверху. Взобраться на нее — не проблема, мышцы у него в порядке, а вот спуск… Кости, его окаянные хрупкие кости…

— Косиган, Костолиц, — выкрикнул старшина, проходя мимо. Майлз нахмурился и вскинул гневные глаза на старшину, но тут же овладел собою. Старшина опустил почтительную приставку перед его именем, но это вовсе не было оскорблением. В нынешние времена на императорской службе все классы равны, и это правильная политика. Одобренная, кстати, его собственным отцом.

Дедушка из-за этого ругался, но он старик, его уже не переделаешь. Он начинал карьеру еще в те времена, когда главным родом войск была кавалерия, а каждый командир сам обучал своих солдат. В те дни обратиться к нему без приставки «фор», значило нарваться на дуэль, если не хуже. А теперь вот внук генерала Форкосигана пытается поступить в военную академию, такую же, как на других планетах; там его обучат премудростям использования космического оружия, стремительными бросками сквозь пространственно-временные туннели и тактике обороны планет. И стоит он плечом к плечу с мальчишками, которым прежде не разрешили бы чистить его меч.

Ну, не совсем плечом к плечу, иронически поправил себя Майлз, искоса поглядывая на кандидатов в кадеты по обе стороны от себя. Его напарник по преодолению препятствий Костолиц столкнулся с ним взглядом. В глазах его было откровенное любопытство. А глаза Майлза находились как раз на уровне здоровенного бицепса Костолица. Тут старшина дал команду «Разойдись!» — для тех, кто вступал в соревнования попозже, и Майлз с напарником сели на землю.

— Я уже неделю все к тебе приглядываюсь, — начал Костолиц. — Что это за хреновина у тебя на ноге?

Майлз легко подавил раздражение — чему-чему, а этому он научился.