Клиффорд Саймак - Почти как люди

Должно быть, Джой думала о том же, потому что она вдруг спросила:

– Ты считаешь, что его кто-то убил?

– Не кто-то, – поправил я. – Что-то. Я не сомневался, что его прикончили те самые существа, которых я принес ему в полиэтиленовом мешке. Я переступил дорог лаборатории, неся смерть одному из своих самых близких друзей.

– Ты казнишь себя, – произнесла Джой. – Брось, тут нет твоей вины. Откуда ты мог знать?

Что правда, то правда, знать мне было неоткуда, но это служило слабым утешением.

Открылась д.верь, и в комнату вошел Старик. Один, без сопровождения.

– Поехали, – сказал он. – Все улажено. Вы здесь больше никому не нужны.

Мы встали и направились к двери.

Я смотрел на него с некоторым замешательством. Он коротко хохотнул.

– Я не нажимал ни на какие тайные пружины, – проговорил он. – Не использовал ни капли влияния. Ни на кого не давил.

– Тогда в чем же дело?

– В заключении медицинского эксперта, – сказал он. – Причиной смерти признан приступ стенокардии.

– Но ведь у Стирлинга было здоровое сердце, – возразил я.

– Видишь ли, им больше не за что было уцепиться. А они ведь обязаны дать какое-то заключение.

– Давайте переменим обстановку, – попросила Джой. – Это помещение действует мне на нервы.

– Поедем в редакцию, – сказал Старик, обращаясь ко мне, – и опрокинем по стаканчику. Мне нужно обсудить с тобой парочку вопросов. Вы с нами, Джой, или вам не терпится вернуться домой?

Джой вздрогнула.

– Я поеду с вами, – поспешно ответила она.

Я сразу понял, почему она так встревожилась. Ей до смерти не хотелось возвращаться в тот дом и слушать, как копошатся во дворе эти твари, слышать их возню, даже если их уже там нет.

– Посадите к себе Джой, – сказал я Старику, – а я поведу ее машину.

Выйдя из участка, мы едва перебросились несколькими словами. Я ожидал, что Старик начнет расспрашивать меня о взрыве машины, да и не только об этом, но он почти не открывал рта.

Он не разговорился даже в лифте, когда мы поднимались на его этаж. Войдя в свой кабинет, он прямым ходом направился к шкафчику с напитками и достал бутылки.

– Тебе виски, Паркер, – вспомнил он. – А что вам, Джой?

– То же самое, – ответила она.

Он наполнил стаканы и подал их нам. Потом, вместо того чтоб усесться за свой письменный стол, опустился на стул рядом с нами. Вероятно, этим он хотел дать нам понять, что сейчас он с нами на равных – не босс, а такой же, как и мы, рядовой сотрудник газеты. Подчас он доходил до смешного, стараясь продемонстрировать свою скромность, но бывали, конечно, времена, когда скромностью от него и не пахло.

Он явно хотел о чем-то поговорить со мной, но все никак не решался начать. А я не пошел ему навстречу. Сидел спокойно, потягивая виски: пусть-ка сам выкручивается как может. Интересно, подумал я, что именно ему известно, и имеет ли он хоть малейшее представление о том, что сейчас творится на свете.

И вдруг меня осенило, что в заключении судебно-медицинской экспертизы, возможно, и речи не было ни о каком приступе стенокардии, что Старик оказал на полицию немалое давление и бился он за нас по той простой причине, что понял – или предположил, – что мне кое-что известно и эти сведения могут оказаться для него достаточно ценными, чтобы ради них вызволить меня из полиции.

– Ну и денек, – проговорил он.

Я согласился, что день выдался нелегкий.

Он промямлил что-то о тупости полицейских, и я, утвердительно хмыкнув, дал понять, что придерживаюсь того же мнения.

Наконец он таки взял быка за рога.

– Паркер, – произнес он, – ты разнюхал что-то очень важное.

– Вполне возможно, – отозвался я. – Только не знаю, что вы имеете в виду.

– Наверное, до такой степени важное, что кое-кто был бы не прочь отправить тебя на тот свет.

– Кто-то и впрямь пытался, – согласился я.

– Можешь мне довериться, – про ворковал он. – Если нужно сохранить это в тайне, я помогу тебе.

– Я пока ничего не могу вам сказать, – произнес я. – Потому что, стоит мне об этом заговорить, вы решите, что я не в своем уме. Вы не поверите ни одному моему слову. Эти сведения таковы, что я смогу сообщить их кому-нибудь только после того, как раздобуду побольше доказательств.

Он изобразил на лице изумление.

– Так вот, значит, насколько это серьезно, – протянул он.

– Именно настолько, – подтвердил я.

У меня язык чесался все ему рассказать. Я жаждал с кем-нибудь поделиться. Изнемогал от желания разделить с кем-нибудь свою тревогу и страх, но только с тем, кто охотно мне поверит и с той же охотой попытается принять какие-то меры против надвигающейся опасности.