Светлана Тулина - Воображала

Все три девчонки, синхронно обернувшись, одаривают его одинаково уничтожающими взглядами. Потом синхронно фыркают и так же синхронно отворачиваются. Переглядываются, кивают друг другу решительно:

— Так, значит — в «Коли-Вали»?

— В «Коли-Вали»!..

За их спинами медленно закрывается массивная темная дверь.

Камера отъезжает от лестницы — лестница покрыта пока еще совсем новеньким ковром — и вновь дает панораму холла. Он практически не изменился, разве что уже знакомая мебель выглядит несколько поновее, шторы на окнах другие да пальма в кадке совсем маленькая, еще не доросла и до подоконника.

У серванта — он выглядит странно из-за отсутствия стекол и зеркальных стенок — стоит Фрау Марта. Это пожилая женщина в темном строгом платье. Седые волосы убраны под простую белую наколку. Держится она с чопорным достоинством и непоколебимой уверенностью, пыль с серванта вытирает с видом королевы.

Наверху хлопает дверь, слышны резкие, злые шаги (камера рывком переходит на лестницу), по ступенькам быстро спускается молодая девушка с некрасивым озлобленным лицом. Она на высоких каблуках, к тому же в обеих руках у нее по сумке, а на плече — еще одна. Сумки большие, так называемая «мечта оккупанта», набиты небрежно, а та, что на плече, даже не застегнута, из нее торчат какие-то женские шмотки, свисает длинный желтый шарфик.

Может быть, девушка эта и выглядела бы вполне ничего в другое время, но сейчас висящая на плече сумка перекашивает ее фигуру набок, а красные пятна ярости отнюдь не добавляет привлекательности ее столь же перекошенному злобой лицу.

— Не напугаете! — кричит она куда-то наверх, срываясь на визг, — Не те времена!

В холле пытается поправить подбородком сползающий ремень сумки, замечает расстегнутую молнию. Отпускает сумки из рук, роняя их на пол, третью швыряет на стол. Закрывает молнию, прихватив шарфик. Движения резкие, злые. Голос у нее тоже резкий и неприятный, лицо красное и не очень умное. Замечает Фрау Марту, и теперь уже обращается не к лестнице, а к ней:

— Я в суд пойду! Нет такого закона, чтобы за правду вышвыривать человека на улицу!

Она резко дергает молнию, но та не поддается, мешает застрявший шарфик. Девушка нетерпеливо дергает еще раз, шипя что-то сквозь зубы, потом силы ее внезапно оставляют, и она падает на стул, всхлипывает, трясет головой, бормочет жалобно:

— Господи, и было бы за что?!.. Ведь ни разу!.. Ни разу!..

По лицу ее текут мелкие злые слезы. Фрау Марта — по-прежнему молча и невозмутимо — ставит перед ней тонкую фарфоровую чашку, над чашкой поднимается парок. Со второго этажа доносятся звуки пианино — неуверенной рукой, практически одним пальцем, там пытаются наиграть «Воздушную кукурузу». Сбиваются, начинают сначала.

Девица поднимает голову, ее настроение вновь изменилось, губы искривлены, глаза зло сужены. Она шипит с ненавистью:

— У-у, ведьма психованная!.. — переводит ненавидящий взгляд на Фрау Марту, морщится, — Все вы здесь психи! Вот и нянькайтесь сами со своей психованной уродиной, а с меня хватит! Да я и за миллион не останусь в этом сумасшедшем доме! Вы еще умолять будете! Вы еще на коленях…

Вскакивает, сдергивает со стола сумку, задев чашку, подхватывает вторую сумку с пола и ковыляет к двери. (Наверху продолжают наигрывать «Воздушную кукурузу», сбиваются, начинают сначала). Фрау Марта невозмутимо убирает чашку и вытирает пролитый чай. Крупным планом — ее руки, ритмично двигающиеся по поверхности темного неполированного дерева…

На фоне темного неполированного дерева — фотография в пластиковой рамке. Любительский снимок — Фрау Марта держит за руль яркий велосипед, на котором сидит девочка в оранжевом свитере и белой юбочке. Девочке на вид лет пять.

На секунду прорывается голос врача:

— Послушайте, ну что вы мне… Я не понимаю, какое отношение…

Его обрывает грохот захлопнувшейся двери. Фоном, приглушенно — быстрый «Чижик-пыжик» на пианино, плавно переходящий в уверенную «Воздушную кукурузу».

Крупным планом — руки Фрау Марты. Они больше не вытирают стол, они на него опираются. Твердо так опираются. Непоколебимо. Камера на уровне крышки стола, и поэтому видно, что на нем между руками Фрау Марты что-то лежит, что-то маленькое и плоское. Слышны приглушенные всхлипывания. Камера медленно отъезжает назад, звучит голос фрау Марты — сразу ясно, что это именно ее голос: суровый, сухой, негромкий и властный: