Юрий Сорокин - Алкоголизм – не приговор. Выход есть. Я счастлив, что я бросил пить

И моя жизнь действительно протекала по плану, через два года я подал заявление сначала в кандидаты, потом в члены партии, и вступил. Через два года я женился, через год у меня родился ребенок, то есть все шло по накатанной, мне вовремя присваивали звания и так далее.

Но, к счастью или к сожалению, оказалось, что я алкоголик; сейчас я говорю: наверное, даже к счастью, потому что, если бы не алкоголизм, я бы, наверное, не нашел путь к себе, я не нашел бы самого себя. Психологическая программа, с которой я встретился из-за своего алкоголизма, позволила посмотреть внутрь самого себя и понять, кто я, что я, зачем я пришел, то ли я делаю, с теми ли людьми общаюсь, и вообще, позволила найти путь к себе, я бы сказал. И поэтому одна из первых статей, которую я писал, когда уже вышел из реабилитационного центра, так и называлась «Я счастлив, что я бросил пить». И смысл именно в том и заключался, что я счастлив, что мой алкоголизм позволил заглянуть внутрь меня; раскрыть то содержание, которое сейчас соответствует, как мне кажется, – хочу думать, что я не ошибаюсь, – моему внутреннему предназначению – предназначению, которое мне дано свыше. Так вот, одним из этих определяющих, судьбоносных факторов в моей успешной достаточно карьере было то, что мой начальник, к счастью, оказался алкоголиком.

– Почему же это «к счастью»?

– А к счастью потому, что он ускорил процесс.

– Гэрэушники вообще жутко пили…

– Ну, вы знаете, по-разному. Они пили все, но часть из них была алкоголиками, – как я, например, – а часть просто пьяницами. Вот мой начальник, – думаю, что он живет до сих пор, сейчас ему, наверное, лет под девяносто, но у него здоровье было настолько крепкое!

День начинался с того, что он стучал в мой, соседний, кабинет, и я знал, что этот стук означает. Это было в девять часов утра, как только мы приезжали на работу. Мы работали на загородных секретных объектах, где обучались представители спецслужб иностранных государств. В то время я работал с кубинцами. Поскольку это была загородная резиденция, где сидит начальник-алкоголик, где есть его подчиненный, я то есть, такой молоденький мальчик, где есть обслуга, которая занимается своими делами, где есть слушатели, которые сидят на занятиях, а вокруг природа: тут лес, тут лодка, – грех было не выпить! И день начинался с того, что в девять часов утра начальник стучал мне в дверь, и я шел к сестре-хозяйке. Через пять минут сестра-хозяйка на подносе приносила бутылку водки или бутылку коньяку, закусочку, мы с ним выпивали на двоих бутылку водки, и с этого начинался наш рабочий день. И так почти каждый день происходило, за исключением тех случаев, когда, например, нужно было ехать к руководству, на партийное собрание или совещание, – словом, в центр. А так мы сами себе были предоставлены.

– А как же, вы говорите, он алкоголик, а если надо было ехать на совещание, он же не выпивал?

– Нет, но мы же знали, по каким дням у нас партсобрание, по каким дням у нас совещание…

– Но алкоголик, он же не может жить, если не выпьет?

– О себе могу сказать, что в то время я более или менее это контролировал, а он… Я думаю, что он был не алкоголиком, а просто пьяницей, если можно было – пил, а если не нужно было – не пил. И думаю, что это было именно так, потому что сам я, несмотря на то что меня в один прекрасный день по работе вызвали, а вызвал генерал (я к этому подойду в ходе своего рассказа), выпил, и поэтому мне было, что называется, по барабану, что меня вызывает генерал. Вот в этом-то и разница: алкоголик не может себя контролировать. Я спустя десять лет уже не контролировал себя – когда этот генерал меня вызывал. А он, мой начальник, мог это контролировать всегда.

Поэтому, я думаю, в этом принципиальная разница между алкоголиком и пьяницей: пьяница – это тот человек, который хочет – пьет, хочет – не пьет, а алкоголик действительно на протяжении какого-то времени, когда болезнь только развивается, еще более или менее в состоянии контролировать свое заболевание, а когда она вступает уже в такую стадию, когда, как американцы говорят, «из соленого огурца свежий не сделаешь», он ничего контролировать не в состоянии. Я, видимо, до определенной грани еще мог контролировать, а переступив черту – уже все, впал в алкоголизм.

Юра наверняка вам рассказывал, что в какой-то момент по ходу этого заболевания происходят необратимые биологические изменения в организме, когда перестраивается вся система обмена веществ, – вот то, что называется метаболизмом в организме, и он по-другому уже действовать не может. Про огурец пример очень показательный: на каком-то этапе еще можно что-то сделать. Скажем, сейчас, оглядываясь на свою жизнь, могу сказать, что я был хороший мальчик из хорошей семьи, дружил с хорошей девочкой, учился в хорошем институте, где-то выпивал, скажем, на вечеринке, в компании, – это все никакого алкоголизма не предвещало. А регулярно начал выпивать, наверное, лет с двадцати двух, когда закончил институт и пришел в КГБ. И вот регулярное употребление ускорило переходный процесс…