Юрий Сорокин - Алкоголизм – не приговор. Выход есть. Я счастлив, что я бросил пить

Пошел учиться в техникум, работал на космическом заводе, «почтовом ящике», технологом. Потом – вуз, тоже технический. Стал инженером. Женился. Устроился на завод, от которого дали квартиру. Инженером Юра был грамотным, талантливым. Повышали по службе, стал главным конструктором, неплохо, по тем временам, зарабатывал, премии получал – все «как у людей».

Да и пьянство-то было какое-то нормальное – ну что такое кружка-вторая пива после работы, особенно если пивбар прямо рядом! Кружка-вторая, потом третья, четвертая, и так каждый день… Да и коллеги по работе всегда рады поддержать компанию. Случалось, едва добирался домой… В общем, как все «нормальные» люди. Родителей не стало, и остались они вчетвером: он, жена, маленький сын и АЛКОГОЛЬ.

Так и получилось, что в один прекрасный день, устав от всего этого, жена объявила: «Живи, как хочешь. Хочешь – пей, хочешь – не пей, хочешь – приноси деньги, не хочешь – не приноси. Хочешь – приходи домой, не хочешь – не приходи. Но если приходишь – являйся после того, как ребенок заснет. А уходи до того, как проснется».

Юра сначала обрадовался – свобода! Погулял так месячишко и понял: от такой свободы сдохнуть хочется. По счастью, жена (как и многие другие русские жены) втайне от него продолжала принимать участие в его жизни и был их сын… Именно она узнала откуда-то, что приехали американцы и привезли свою программу про алкоголизм. Было это в 1990 году.

С этого момента начинается новая биография Юрия Сорокина. Та, в которой он резко сменит профессию, для чего получит второе образование – закончит клиническую (медицинскую) кафедру факультета психологии МГУ, станет работать в реабилитационных центрах, разработает собственный уникальный метод спасения пропиваемых жизней, адаптированный к нашей российской ментальности и нашим алкоголикам, потом создаст свой центр, Центр Юрия Сорокина, обрастет учениками и последователями, но так и останется единственным, потому что самое главное его мастерство – талант целителя душ – заключено в нем самом.

Этот человек меня поразил с ходу, еще когда по телефону договаривались о встрече: коротко, по-деловому, согласился подъехать ко мне домой. А я-то ломала голову – в кафе его вести или куда? А так получался идеальный для меня вариант: мы по старой московской традиции целый вечер просидели за разговором у меня на кухне. Было ощущение, что мы если не выросли в одном дворе, то точно учились в одном классе… И так вполне могло бы быть, потому что мы ровесники. Вот только я свою « пожилую » фотографию никак не решусь на сайт выставить, а его одноклассники не поверили, что это он сейчас такой: « Ты, – говорят, – обманываешь, ты сегодняшнюю фотку покажи! »

Очень живой, подвижный. Не потому, что по кухне бегал, а как жестикулировал: азартно, выразительно. « Вы курите? » – спрашиваю. Он в ответ: « Слава богу, а то я уж думал, придется на лестницу выходить! » Курит, как я, – одну от одной… А может, волновался просто…

– Зовут меня А. П., мне пятьдесят шесть лет. Родился я в Москве, родители: отец военнослужащий, мать домохозяйка. В принципе моя жизнь протекала достаточно ровно и успешно для тех времен. Я хорошо закончил школу и в семидесятом году поступил в иняз. В семьдесят пятом году его закончил, и специальность моя – переводчик с английского и испанского языков. Еще за год до распределения на меня положил глаз КГБ, и меня стали оформлять для работы. И по распределению по окончании института я начал работать в Первом главном управлении. Думаю, что какие-то вещи я уже могу открыто говорить, потому что и время прошло, и многие организации сейчас не так называются.

– Испанский у вас со школы?

– Нет, просто вторым языком дали испанский. Тогда, если помните, семьдесят третий год – это Чили, Альенде, революционный подъем, – и поэтому я с удовольствием учил испанский язык. О чем совершенно не жалею, потому что потом жизнь распорядилась так, что, сам того не желая, я последние три года работал в Испании. Мне испанский язык очень помог, я просто купаюсь в нем, я испанский люблю больше, чем английский. Так вот, я начал работать в КГБ, и все шло в принципе нормально, все очень хорошо. Карьера моя была определена: когда я только пришел туда работать, я уже знал, чем моя жизнь закончится через двадцать пять лет, на какой должности, в каком звании, потому что в те времена у всех жизнь была такая размеренная и все могли планировать свое будущее совершенно спокойно.