Максим Максимов - Сундук здоровья, или Как можно дружить с собственным иммунитетом

И это – все!

А где же симптомы смертельной болезни?

Современные медики утверждают, что все это очень похоже на отравление соединениями ртути. В те времена в ходу был препарат, под названием каломель, предложенный еще Парацельсом. Он обладал слабительным, мочегонным и желчегонным действием, но, будучи модным, применялся чуть ли не как панацея от всех болезней.

Особенность каломеля состоит в том, что он не причиняет вреда только в том случае, если он быстро выводится из организма через кишечник. Если же он задержится в желудке, то спустя какое-то время начинает действовать как сильнейший ртутный яд сулема.

Однако отравление могло произойти только при многократном применении, когда он накапливался в организме, но писателю давали его только один раз – так рассуждают сегодняшние медики.

Мне, не медику, кажется весьма странным назначение слабительного и мочегонного голодному человеку, с пустым желудком и постоянно испытывающего жажду! Но я – не медик…

Кроме того, та самая моя теща чем только не перепробовала лечиться! Даже той же сулемой, которая в те поры была запрещена, и ее доставали за большие деньги у корейцев, в Талды-Курганской области.

Но этот страшный яд не брал ни ее болезнь, ни саму старушку!

Ровно так же сейчас демонизируют ртуть.

Сколько раз уже были сообщения о срочной эвакуации целой школы, если кто-то случайно разбил в ее стенах обычный градусник!

Очередная сегодняшняя глупость, ведь мы в детстве частенько играли с шариками ртути, в том числе и я сам – иногда из специально разбитых градусников! – и даже просто пальцами натирали ими медные монеты, и тогда они сходили за серебряные.

Но никто же не умер, и даже никто не отравился!

А что могло вызвать летаргию у Гоголя, если это действительно была летаргия?

Летаргия может возникать при поражениях головного мозга при некоторых инфекционных заболеваниях.

Могло ли что-то подобное произойти и с Гоголем?

Писатель не раз жаловался на здоровье, а в письмах он так подробно описывал свои недуги, что даже друзья удивлялись его манере живописать свои болячки.

Три диагноза из предположенных врачами девяти, которые могли привести к смерти Гоголя, были как раз инфекционные.

Могла ли одна из них спровоцировать летаргическое состояние?

Еще на третьем десятке лет жизни Гоголя начала мучить странная болезнь. Он писал: «Тело мое дошло до страшных охлаждеваний, ни днем, ни ночью я ничем не мог согреться, лицо мое страшно пожелтело, а руки распухли и почернели и были ничем не согреваемый лед, так что прикосновение ко мне пугало меня самого».

Да и в самом завещании он потом напишет: «Уже в самой болезни находили на меня минуты жизненного онемения, сердце и пульс переставали биться».

Однажды, в гостях у Аксакова, Гоголь потерял сознание. Причем, по словам самого Аксакова, Гоголь любил жить один, и кроме своей прислуги никого к себе особо не пускал. Поэтому к нему во флигель долго никто и не заходил, а когда заглянули – он лежит на полу!

Сколько он так лежал, без чувств, так и осталось неизвестным…

Скорее всего, именно эта болезнь, со всеми ее обмороками и «охлаждеваниями», и наводила Гоголя на мрачные мысли, что однажды он проснется в могиле под землей…

Так, что же это была за болезнь?

При приступах малярии действительно бывают и обмороки, и охлаждения, и онемения и чувство, что ты вот-вот умрешь…

И даже когда приступ проходит, и ты приходишь в себя, ты все равно знаешь, что этот обморок не последний, и один из следующих приведет тебя к концу.

И Гоголь мог вполне утвердиться в мысли, что при очередном таком обмороке, какой был у него у Аксаковых, его могут счесть за умершего и похоронить живьем.

Те симптомы, которые он сам же так подробно описывал: озноб, распухшие руки и ноги, высокая температура и потеря сознания, характерны для тяжелой формы малярии. Малярию в те времена лечить не умели, и Гоголь страдал ею всю свою жизнь.

Возможно, что очередная, особо опасная форма малярии, так называемая «трехдневная лихорадка», и довела его организм до такого состояния, что ему не хотелось ни есть, ни даже жить?

Могла ли лихорадка довести его до летаргии, и возможно ли, что к моменту похорон он все еще был жив?

Однако есть свидетельство непосредственного участника тех событий, которое должно опровергать все эти сомнения. Это тот самый скульптор Рамазанов, который снимал посмертную маску с Гоголя. По его словам, ему пришлось это делать дважды, и он даже повредил кожу на лице Гоголя, которая уже начала тлеть и разлагаться.