Степан Лукиянчук - Упражнение в безумстве. Мысли о пьянстве

Возможно, у кого-то написанное далее отнимет чувство национальной гордости, кого-то лишит повода при всяком удобном случае бравировать уже весьма мало актуальными сведениями об особенностях русской алкогольной традиции, характера, обычаев, а у кого-то отнимет последнее оправдание своего слабоволия и порочной тяги к горячительным напиткам. Не исключено, что под влиянием предложенных читателю фактов ему придётся пересмотреть под другим углом зрения собственный опыт жизни, полученные ранее знания, сформировавшиеся стойкие убеждения, придётся самому для себя решать: что во всём этом есть горькая правда, а что вымысел чистой воды.

«Русские пили всегда, пили много и по самым различным поводам» (читай: без повода) – это гнуснейшая инсинуация и клевета на добропорядочность наших предков! Подобное утверждение более походит на оголтелую ложь и откровенную неправду [3,37].

Исследователи русского пьянства в один голос утверждают, что на заре становления русской государственности, во времена Киевской Руси, образ жизни восточных славян был не более пьяным, чем, скажем, образ жизни того же среднестатистического европейца. Не исключено, что даже более трезвым… Поверить в это или представить картину русской трезвенности нам сильно мешает устойчивый стереотип, поселенный в нашей голове, в том числе и при помощи художественно-исторических фильмов отечественного производства. Миф, созданный искусственно и мастерски внедрённый в сознание современных россиян, оказывается неправдоподобным, когда начинаешь ближе знакомиться с этнографией русичей.

На самом деле, оказывается, до Крещения Руси у славян было только несколько оправданных поводов поднести к устам хмельную чарку: пополнение в семье, победа над врагом, удачный военный поход (воевать, отстаивая право на самобытность, самостоятельность приходилось часто: по 40—50 лет за столетие [5,29]), во время похорон сородича, по случаю свадьбы [1]; [3,38]. Исследования рисуют однозначную картину старорусского бытия: трезвость являлась национальной чертой славян, которая наследовалась очередным поколением, исходя из системы внутрисемейного воспитания совместно с другими морально-нравственными представлениями [6].

Так, известный собиратель «Истории Государства Российского» Карамзин в своём сочинении констатирует отличительную трезвость древнерусских князей на примере князя Святослава Киевского, о котором недвусмысленно повествует, что тот имел «ум необыкновенный, целомудрие, трезвость» [6]. Какой князь допустит в своём Отечестве стихийный разгул пьянства, коли сам является приверженцем трезвой доктрины?

В довольно обстоятельственном исследовании питейного дела у восточных славян, охватывающем период конца I тысячелетия н.э. до середины XIX столетия, И. Г. Прыжов сообщает интересные сведения: «…пьянства в домосковской Руси не было, не было его как порока, разъедающего народный организм» [7]; [6]. Русские отнюдь не были алкоголиками и заядлыми винопийцами, как это пытаются представить западные и, к сожалению, зачастую свои «доморощенные» русофобы [5,28]. Наоборот, в славянской среде пьянство всемерно порицалось, однозначно считалось опасным злом, служащим источником губительнейших социальных язв и вредных для успешного развития общества пороков: леность, тунеядство, лживость, трусость, физическое и нравственное разложение.

Среди утверждений в защиту версии о широком распространении пьянства в самые далекие вехи истории России, приводят выражение: «Веселие на Руси есть пити!» Эти слова взяты из легенды, рассказывающей о том, как князь Владимир (впоследствии-таки крестивший Русь в водах Днепра) веру выбирал. Если коротко: князь принимал послов от каждой из главных религий мира и беседовал с ними об их вероучении, выбирая веру, которая наиболее бы подошла для русичей. В диалоге князя Владимира и представителей мусульманства выясняется, что ислам категорически запрещает своим адептам употребление вина. Князь, говоря о причинах неприемлемости для него предлагаемой религии, обращает внимание на то, что по старой славянской традиции устраивает вместе со своей дружиной пиры, включающие употребление хмелей. Поэтому мусульманская вера ему не подходит. Для некоторых указываемая Владимиром причина – бурные с возлиянием застолья славян – становится явным доказательством, что пьянство на Руси к IX веку – вещь обыденная.

И, правда, о хмельном опьянении русичи, как, впрочем, и другие народы мира, к этому этапу развития истории, знали не понаслышке. Ещё бабка крестителя Руси, мудрейшая княгиня Ольга, обладавшая тончайшим умом и редкой для женщины тех лет «крутизной» нрава, судя по всему, отлично знала и использовала на практике свойства вина усыплять бдительность, расслаблять, притуплять чувство опасности. Как повествует Лаврентьевская летопись 945 г., в основу своей коварной мести за убитого мужа она положила свойство вина пьянить людей. После того, как древляне упились предложенным Ольгиным угощением, по обычаю не в праве от него отказаться, думая, что это знак примирения, княгиня учинила над своими врагами коварнейшую по замыслу расправу, перебив всех древлян. Следует ли из этого трагического эпизода вывод, что древляне были заядлыми винопийцами? Ведь и древляне прекрасно были осведомлены о свойствах винного напитка, но не отказались от предложенного вдовой убитого князя. Почему?