Марк Каганцов - Байки о «Скорой»

В ходе проведенных проверок аптечных учреждений нашего города установлено — в наших аптеках нет чая и чайных напитков с содержанием чемерицы (корневища кукольника). По устной информации представителей проверенных фармацевтических организаций, препараты, содержащие корневище кукольника (чемерицы) не закупались и в Воркуту не завозились.

Начальник Территориального отдела территориального управления Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека по Республике Коми в г. Воркута. (фамилия не указана).

Мол, получи фашист гранату — если у вас и были отравления кукольником, то не у нас купленным. А ведь невольные «отравительницы» клялись и божились нам — бригаде «скорой помощи», что покупали это «лекарство» в наших воркутинских аптеках и демонстрировали нам его красивые упаковки. Ну да ладно, главное — что продажа кукольника в настоящее время не производится, большинство населения информировано об опасности и отравления прекратились.

Старший сын пошел в первый класс. Мне было любопытно, как их там учат. Учительница приглашала родителей посетить уроки. Однажды я пришел.

Был урок чтения. Читали рассказ Льва Толстого «Заяц хваста». В рассказе было много вышедших из употребления слов, например, «хваста», теперь так не говорят, говорят «хвастун».

Первоклашки, кто по складам, кто побойчее, предложение за предложением по очереди читали рассказ, пока не дошли до фразы: «Заяц сидел под кокориной».

И вдруг класс взорвался хохотом. Они просто умирали от смеха, хохотали до слез, катаясь по партам и хватаясь за животы, повторяя: «под кокориной, под кокориной».

Учительнице с трудом удалось их успокоить, но через несколько минут кто-нибудь из них опять произносил: «под кокориной» и класс снова взрывался смехом. Мне было не понятно, чем же их так рассмешило это слово, означающее «коряга»? Ну, устаревшее, не употребляемое, но не такое уж смешное, чтобы так хохотать.

По окончанию урока я спросил сына, что же их так развеселило. Он мне объяснил, что у них в классе есть девочка по фамилии Кокорина. А ведь представить себе зайца сидящим под их Кокориной, это, действительно, ну очень смешно!

Курс судебной медицины во время моей учебы в мединституте у нас вел доцент Анвар Гумирович (мы за глаза, с намеком на эксгумацию, называли его Отвар Эксгумирович) Носов. Однажды к нам на практические занятия по экспертизе живых лиц явилась сухонькая старушка 76-ти лет, потребовавшая, чтоб ей выдали официальный документ, подтверждающий ее девственность. Причиной столь неожиданного требования явилась ссора с соседкой, которая обозвала ее девицей легкого поведения. Вместо этого длинного выражения старушка употребила одно короткое русское слово, которое культурные люди, особенно в присутствии дам, вообще сокращают до одной буквы, второй в азбуке.

Отвар Эксгумирович ответил ей, что выдача такого документа в принципе возможна, но для этого потребуется ее гинекологический осмотр, на что старушка охотно согласилась. Присутствие при этом большой группы студентов ее ничуть не смущало.

Кряхтя, старушка взгромоздилась на гинекологическое кресло, а вся группа столпилась вокруг, в ожидании лицезрения чуда. Признаков девственности мы у старушки не обнаружили, о чем Отвар Эксгумирович ей решительно сообщил, объяснив ей, что рассчитывать на получение желаемого документа она не может, и вообще ему не понятно, на что она рассчитывала, пускаясь в такую авантюру.

— Да, — слезая с кресла, вздохнула старушка, — был грех. Всего-то один раз за всю жизнь, по молодости, в 16 годков. Я уж думала, что все заросло давно, вы и не заметите. Ведь 60 лет прошло. А может, все же выдадите мне справочку-то, а?

— Нет-нет, — решительно замотал головой Отвар Эксгумирович, — никак не возможно!

— Что же я теперь, по-вашему, — девица легкого поведения?

И старушка опять вместо этого длинного выражения употребила короткое русское слово, созвучное с несуществующей нынче в нашем алфавите буквой «ять».

После окончания мединститута я приехал на работу в родную Воркуту с молодой женой. Поселились мы, в ожидании получения собственной квартиры, которую мне дали только через четыре с половиной года, у моей мамы: одну комнату мама отдала нам, а в другой разместилась сама вместе с моим повзрослевшим, но еще не служившим в армии, младшим братом. Квартира эта находилась в одном из окружающих Дворец культуры шахтеров домов, отличающихся от прочих высокими потолками, широкими коридорами и большими кухнями. Была у квартиры еще одна особенность, о которой я расскажу чуть позже.