Элин Сакс - Не держит сердцевина. Записки о моей шизофрении

«Если вы можете, представьте свою работу в субботу, как и планировалось, — сказал он, — и возвращайтесь. Потом вы можете вернуться на конференцию утром в среду, чтобы представить вторую».

На каком-то уровне его предложение имело смысл; я никогда не чувствовала себя хорошо на незнакомой территории, но, может быть, я смогу вернуть контроль, когда вернусь в Лос-Анджелес, в мою собственную квартиру или под укрытие моего офиса. Но по мере обдумывания предложения Каплана, я решила, что оставить конференцию будет признаком провала. Из двух зол — быть больной или потерпеть поражение — я легче могла перенести первое. И я решила остаться.

И в этот момент моя болезнь приняла новый, ужасный оборот. По какой-то причине я решила, что Каплан и Стив были самозванцами. Они выглядели так же, они звучали так же, они были идентичны оригиналу по всем показателям — но они были подменены кем-то или чем-то. Была ли это работа пришельцев? Я не могла этого знать, и я была в ужасе.

Гораздо позже я узнала, что то, что я испытывала, называлось синдромом Капгра [33] Синдром Капгра, также известный как бред Капгра, синдром неузнавания, синдром или бред ложного узнавания (англ. misidentification delusion), — психопатологическое расстройство, при котором больной убежден, что кого-то из его окружения (мужа, жену, родителей и т. п.) заменил его двойник («симптом отрицательного двойника»), либо когда больной принимает неизвестных лиц за знакомых, родственников («симптом положительного двойника»). Больной также может утверждать, что плохие поступки, которые приписывают его авторству, совершил его двойник, который в точности похож на него. . Научная литература об этом синдроме сравнивает ощущение, которое он вызывает, с культовым фильмом «Вторжение похитителей тел». В моем мозгу люди, от которых я так зависела, просто исчезли, и эти двое, которые остались, были не теми людьми, которыми притворялись. Поэтому я не могла доверять ни одному из них.

Это было очень тяжело, но я сделала доклад в среду и улетела обратно в Лос-Анджелес, в полном раздрае и паранойе. За почти десять лет лечения я не пропустила ни одного приема с Капланом. Теперь я не пошла на следующих два запланированных сеанса, и не позвонила ему, чтобы сказать, почему. Тогда он позвонил мне. «Элин, вы не пришли на прием. Что происходит?»

Я не ответила. Это не он. Не говори ни слова, это не он.

«Элин, что происходит?»

Ничего.

«Я думаю, это очень важно, чтобы вы приходили на сеансы», — сказал он. — «Я ожидаю вас у себя завтра. Могу ли я что-нибудь для вас сделать?»

«Я знаю, что происходит, и кто вы такой», — сказала я в конце концов.

«Это нас никуда не приведет», — сказал он. — «Говорите прямо».

Ничего. Нет ответа. Потому что вы — это не вы.

«Хорошо, тогда до встречи завтра», — и он повесил трубку.

Я не пришла на следующий прием.

Стив, чувствуя, что что-то не в порядке, звонил часто. Я не отвечала и не перезванивала.

Уилл, конечно, понимал, что я была очень возбуждена, но не знал, почему. «Что происходит?» — спросил он.

«Двое, которые называют себя Капланом и Стивом — самозванцы», — сказала я. «Настоящие исчезли, и были заменены; те, которые оставляют мне сообщения на автоответчике — фальшивые».

К его огромной чести, Уилл остался спокоен. Я предупредила его, что такое может случиться, и вот оно произошло. «Может быть, я должен позвонить Стиву», — сказал он.

«Я не вижу в этом смысла, раз Стива уже больше нет», — сказала я. — «Но звони, пожалуйста, если тебе будет от этого лучше». Он обдумал это немного, затем позвонил Стиву в середине ночи. Стив проснулся рано, обнаружил сообщение, и перезвонил. Как мог, Уилл объяснил, что происходило.

Стив начал звонить и оставлять сообщения по десять, иногда двенадцать раз за день. Я их игнорировала — потому что это был не Стив. И я рассердилась — потому что он относился ко мне как к непослушному ребенку. В психоанализе для этого есть термин: инфантилизация. Как он смеет, думала я, глядя на автоответчик, как будто и им тоже манипулировали пришельцы. Но, конечно, его положение было нестерпимым.

Я была испугана и изолирована. Хотя я каким-то образом знала, что Уилл был настоящим Уиллом, меня это не успокаивало. Я не могла спать, я не могла работать, и я не могла разобраться, что было реальностью, а что не было ею.

На следующий день, после третьего пропущенного приема с Капланом, он позвонил и настоял, чтобы я повысила дозу зипрексы. Хотя я знала в глубине души, что это был ненастоящий Каплан, я его послушала, потому что я была в отчаянии и несчастна — и за несколько последующих дней деллюзия мало-помалу прошла.