Ирина Филиппова - Черная кукуруза, или Панацея от всех болезней. Эффективное лечение онкологии, ожирения, диабета…

Ирина Филиппова,

фунготерапевт

Когда я начал осознавать, что это такое – Перу? И начал ли? Может, тогда, когда летели в ночь из Мадрида в Лиму, летели вослед за убегавшим от нас солнцем, и ночь все никак не кончалась, казалась вечной, как сама Вселенная, как бескрайнее пятно Тихого океана, серым призраком проплывающее внизу… Или когда около шести часов утра самолет, заполненный на 90 % потомками индейцев народности кечуа с редкими вкраплениями европейцев, после выматывающего девятичасового перелета во мгле вдруг качнул крылом и стал закладывать виражи, маневрируя над седыми Андами, океаном, как высматривающий добычу кондор?..

И вот она – Лима. Столица Перу, город неповторимый, удивительный, город-коктейль из неведомых экзотических фруктов радужных цветов, песков пустыни, влаги океана и зелени джунглей, клочьев тумана, льдов древних Анд, духов испанских конкистадоров и грозного Пачикамака, обиженного и смещенного с пьедестала пришлым богом Солнца загадочной империи инков.

Лима обняла нас сразу же по выходе из здания аэропорта – волглыми цвета серого неба (по календарю Перу была зима…) и очень теплыми руками. Обняла гостеприимно, ласково и, как скоро стало ясно, навсегда. Раз только побывав в Перу, невозможно туда не вернуться. Нас, по крайней мере, тянет неотвратимо…

Встречающего знали пока совсем мало, в основном по телефонным разговорам, переписке. Тем приятнее было опять увидеть улыбчивого, внимательного, доброжелательного Хорхе де Сиеза де Леона – советника правительства Перу по внешнеэкономическим вопросам.

Прекрасно говорящий по-русски (учился в России, и жена у него наша, русская – Наталья), Хорхе, радостно улыбаясь, перво-наперво наказал: «За вещичками приглядывайте повнимательнее».

Я сразу же одной рукой машинально взялся за самое дорогое, что у меня есть (не помню сейчас точно, что именно это было. Скорее всего, что-либо весьма существенное), другой приобнял наших дам (не менее дорогое).

Уцепился я, значит, за тележку с барахлом, лицо суровонеприступное сделал, тележкой подпер наших дорогих женщин, в особенности переводчицу Александру (у нее были наши командировочные) к стене аэровокзала. Чтоб не сбежала знакомиться со страной.

А со страной знакомиться нам было строго рекомендовано лишь в четырех городских районах Лимы из девятнадцати: Сан-Исидро, Исторический центр, Мирафлорес и Барранко.

В них можно проживать комфортно и безопасно. В остальных же – по-разному…

«По-разному» бывало и такое (рассказ знакомого аборигена-бизнесмена из России, проживающего в Перу лет уж пятнадцать):

«Едем по улице, годы в Лиме самые лихие – покруче наших девяностых. Район так себе – не стреляют пока, но явно готовятся. Жена рядом, на пассажирском сиденье, окно полуоткрыто. А на шее у нее – цепь золотая, средняя такая… Я ей – ты бы окошечко прикрыла, мало ли что… Она только рукой махнула досадливо. Ну и намахала. Останавливаемся на перекрестке – светофор красный. И тут подбегает к машине со стороны, где жена сидит, бодрый такой Робин Гуд из Андских предгорий. Просовывает руку в окошко, ухватывается за цепь и ну тянуть на себя… Цепь хорошая, крепкая – не рвется, зараза… Смотрю – жена синеет уже. Я стеклом оконным руку Робину (не совсем Гуду…) прижал, выскочил из машины и битой бейсбольной (откуда-то в салоне завалялась…) череп народному мстителю помял слегка. Ну, полиция, туда-сюда, Робина уволокли в кутузку. А полицейский на прощание мне намекнул, что по этому району, в особенности по этой улице, надо не в машине с открытыми окнами разъезжать, а на броневике. И не с битой, а желательно бы с ручным пулеметом. Крупнокалиберным. Вот так».

Ну, у нас до этого не дошло. Хорхе отвез в посольскую гостиницу – маленькую, но очень уютную, с крошечным бассейном во внутреннем дворике. Там мы и отдохнули, и наплавались вволю. А вокруг нас вились миниатюрные колибри, горлицы исследовали, что это мы там не доели еще на столике под шезлонгом, и запивали пищу водой из бассейна. Хорошо, спокойно так стало. Как дома. Вот только смущал немного высокий бетонный забор вокруг и «колючка» поверху. Правда, обесточенная уже.

Годы жесточайшего террора не прошли даром. Ничто не проходит даром. Вот и кутается город до сих пор в серобетонные заборы с колючей проволокой поверху.

А Перу медленно и мучительно поднимается с колен. И поднимется непременно – будьте уверены.