Мирзакарим Норбеков - Рыжий ослик или Превращения - книга о новой жизни, которую никогда не поздно начать

— Он выглядит даже хуже, чем на дворе у Маймуна Таловчи, — говорил лис Тулки своей любимой Корси. — Больной! Совсем-совсем больной! Бетоб — иначе не скажешь. Вот какое теперь у него имя — Бетоб. И я ума не приложу, что с ним делать!

Весь этот «миш-миш», то есть слухи и молва дошли наконец до старушки черепахи Тошбаки.

— Знаю одно средство, — прошамкала она, не высовываясь из панциря. — Отведу беднягу Бетоба в Багишамал — сад северного ветерка. А там уж будь что будет! Надеюсь, жив ещё славный дайди Диван-биби.

Дорогу в Багишамал найти очень непросто, потому что этот сад скитается по пустыне. Куда дайди Диван-биби, туда и сад Багишамал! Бродят вместе по пустыне. Дайди, в общем-то, и означает «бродяга». А сад всегда за ним поспевает, нога в ногу, вместе со всеми своими деревьями, дорожками и родниками, с павлинами, фазанами и попугаями.

И старушка черепаха Тошбака была родом из этого сада северного ветерка. Но однажды отстала, проспала что ли. И вот уже лет сто, как не видела ни дайди, ни сада. Всё надеялась на случайную встречу. Сказав, что отведёт рыжего ослика в Багишамал, старушка призадумалась: куда идти? В какую сторону? Да и пока они дойдут с её-то прытью, ослик может — говоря грубо, но честно — копыта откинуть. Совсем-совсем Бетоб — больной ослик!

Рассудив так, Тошбака отправила своего давнего соседа фокусника Хамелеона на разведку, чтобы тот выяснил, где в настоящее время расположился сад и как здоровье дайди Диван-биби. Однако фокусник пропал. В пустыне всякое случается. Могли и слопать, несмотря на фокусы.

Следующим посыльным был тушканчик Ука. На редкость осторожный и осмотрительный братец Ука. Он сам вызвался. Старушка Тошбака поджидала его три недели, но — увы! — был тушканчик Ука, и нет тушканчика Уки.

"Такова пустынная жизнь. То густо, то совсем пусто!" — вздохнула старая, мудрая Тошбака и обратилась к осе Ари.

Во-первых, лететь безопасней, чем ползти или прыгать. Во-вторых, у Ари остаётся здесь в норе целый осиный рой — или она вернётся, или её отыщут.

Действительно, Ари прижужжала обратно через два дня на третий. И даже не отдохнув, стала собирать весь свой рой в дорогу. От избытка чувств она так жужжала, что трудно было разобрать, о чём.

Едва добилась от неё Тошбака, что сад Багишамал сейчас совсем неподалёку. Диван-биби здоровее прежнего. И все шлют приветы, включая фокусника Хамелеона и тушканчика Уку, поселившихся в саду. Да и сама Ари немедленно туда летит.

"Где этот несчастный Бетоб?! — суетилась она, заговариваясь. — Целый ослиный, то есть осиный рой не будет долго ждать одного оса, то есть осла! Сейчас его быстро отыщут и пригонят!"

И правда, получаса не прошло, как появился на горизонте рыжий Шухлик. Он шустро скакал, подгоняемый осиным отрядом! Последний раз такое было, пожалуй, давным-давно, когда он вырвался с лисами из плена. А теперь с непривычки дышал тяжело, прерывисто и спотыкался, не различая под ногами кочек.

В светлых его глазах отражалась только пасмурная, несмотря на солнечный день, пустыня. Он вроде бы хотел спросить: "Почему вы меня тревожите?" Но лишь подслеповато глядел на землю.

— Привет, бедняга Бетоб! — сказала старушка Тошбака. — Тебя ожидает дорога. Одолеешь ли?

— Ничего, — покорно кивнул Шухлик. — Как-нибудь.

— И тебе даже не интересно, какая дорога? — прожужжала Ари. — Не хочешь узнать, куда и зачем?

— Наверное, узнаю, если кто-нибудь пожелает объяснить, — отвечал Шухлик, понурив голову.

— Невероятно! — воскликнула оса, еле-еле сдерживаясь, чтобы не цапнуть ослика. — Какое безразличие!

Старушка Тошбака тем временем дала Шухлику в путь узелок особенно сочной травы.

— Это поддержит твои силы! Поклонись от меня дайди Диван-биби. Назови ему все твои имена. И умоляй взять в работники. Понял ли ты меня, бедный Бетоб?

Однако осиный рой так громко жужжал и торопил в дорогу, что вряд ли Шухлик расслышал черепаший шёпот. Высоко подняв над панцирем старушечью головку, Тошбака долго глядела вслед.

А рыжий ослик брёл за осами, как во сне. Когда чуть отставал, жужжание их напоминало гул чёрного одинокого столба, опершись на который Шухлик провёл так много ночей в пустыне. И теперь жалел, что даже не успел попрощаться с ним.

"Ничего-ничего, — думал он. — Я приду к нему, когда почувствую, что умираю".

Они шли — точнее, ослик плёлся кое-как, а осы роились впереди, будто небольшое грозовое облако, — целый день и ещё ночь. А утром перед ними вырос сад северного ветерка, Багишамал. Он сам приблизился, словно ниоткуда. Будто внезапно появился из-за угла. Хотя, спрашивается, какие углы в пус-тыне?