Альберт Хофманн: ЛСД - мой трудный ребенок

Одно из Ваших высказываний достойно всемирного признания: "Не существует не-экстатического религиозного опыта". . .

В следующий понедельник вечером у меня будет интервью на швейцарском телевидении (об ЛСД и мексиканских волшебных снадобьях, в программе "Из первых рук"). Интересно, что за вопросы мне зададут. . .

А. Х.

Мури/Берн, 24 мая 1973

Уважаемый г-н Хофманн,

Конечно, это был ЛСД - я просто не хотел открыто писать о нем, я и сам не знаю, почему... Тот акцент, который я сделал на добродушном Лири, который теперь мне кажется далеко не самым первым свидетелем, может объясняться только особым контекстом разговора или проповеди.

Я должен признаться, что понимание того, что мы спускаемся "во плоть, которая и есть мы", действительно пришло ко мне впервые под ЛСД. Я все еще обдумываю это, возможно, оно пришло ко мне "слишком поздно", хотя я все больше становлюсь сторонником Вашего мнения, что ЛСД должен быть табу для молодежи (табу, а не запретом, вот в чем разница)...

Фраза, которая Вам понравилась, "не существует не-экстатического религиозного опыта", по-видимому, не так нравится другим, например, моему (почти единственному) литературному другу и религиозному поэту Курту Марти... Но, в любом случае, мы практически никогда не сходимся во мнениях о чем-либо, и, несмотря на это, мы представляем собой малюсенькую швейцарскую минимафию, когда случайно общаемся по телефону и затеваем что-либо совместно.

В. Ф.

Бург, 13 апреля 1974

Уважаемый г-н Фогт,

Вчера вечером мы в напряжении смотрели Ваш телефильм "Пилат перед молчащим Христом".

...как представление основного взаимоотношения человек-Бог: человек, приходящий к Богу с самыми тяжелыми своими вопросами, на которые, в конце концов, ему приходится отвечать самому, поскольку Бог молчит. Он не отвечает ему словами. Ответы заключаются в его книге творения (к которой принадлежит и спрашивающий человек). Подлинно научная расшифровка этого текста.

А. Х.

Мури/Берн, 11 мая 1974

Уважаемый г-н Хофманн,

Я сочинил в полусумерках "поэму", которую осмелился Вам послать. Сначала, я хотел послать ее Лири, но это имело бы смысла.

Лири в тюрьме Гелпке мертв Лечение в сумасшедшем доме это и есть ваша психоделическая революция? Может, мы воспринимали всерьез то, с чем можно лишь играть или наоборот...

В. Ф.

Глава 10. Разные посетители

Разносторонность и многогранность ЛСД нашли выражение в различных культурных кругах, с которыми я соприкасался благодаря этому веществу. В плане науки, это были коллеги химики, фармакологи, врачи и микологи, с которыми я встречался в университетах, на конгрессах, лекциях, или с которыми я сблизился благодаря публикациям. В литературно-философском плане это были контакты с писателями. В предыдущих главах я рассказал о наиболее важных для меня подобных знакомствах. Благодаря ЛСД у меня также было множество личных встреч с хиппи и просто людьми, так или иначе связанными с наркотиками, которые я вкратце опишу здесь.

Большинство из подобных посетителей были молодые люди из США, зачастую следующие проездом на Восток в поисках восточной мудрости и гуру; или же надеющиеся, что там можно легче достать наркотики. Иногда их целью была Прага, поскольку тогда там можно было легко раздобыть ЛСД хорошего качества. (Когда в 1963 кончился срок патента Сандоз на ЛСД, этот препарат начала производить чешская фармакологическая фирма Спофа.) По прибытии в Европу они хотели воспользоваться возможностью увидеть отца ЛСД, "человека, который совершил знаменитое ЛСД путешествие на велосипеде". Но иногда у этих визитов были и более серьезные причины. Это было желание обсудить их личный ЛСД экспириенс и его значение, так сказать, с его первоисточником. И только изредка целью этих визитов было получение ЛСД, тогда посетители намекали, что они хотят поэкспериментировать с гарантированно чистым веществом, с настоящим ЛСД.

Были также и самые разные посетители с самыми разными желаниями из Швейцарии и других европейских стран. В последнее время такие встречи стали редкими, наверное, потому, что ЛСД потерял свое значение как наркотик. Когда это было возможно, я принимал таких посетителей или соглашался где-нибудь встретиться. Я считал это своей обязанностью, связанной с моей ролью в истории ЛСД, и старался помочь советом.

Иногда даже не было настоящего разговора, как, например, со стеснительным молодым человеком, который приехал на мотоцикле. Я так и не выяснил цели его визита. Он уставился на меня, как бы спрашивая себя: может ли человек, создавший такую чудную вещь, как ЛСД, выглядеть настолько обыкновенно? Относительно него, как, впрочем, и относительно других подобных визитеров, у меня было ощущение, что он надеется, что загадка ЛСД каким-то образом разрешится лишь благодаря моему присутствию.