Корнаро Луиджи - Как Жить 100 Лет, или Беседы о Трезвой Жизни Рассказ о себе самом Луиджи Корнаро (1464-1566 гг.)

Другие, те, кто оказались случайно благословлены сильной конституцией, могут съедать большее разнообразие пищи, и в несколько большем количестве, каждый человек, есть советчик сам себе, консультируясь при всех обстоятельствах с его рассудительностью и разумом, а не его воображением или аппетитом, и далее позволить себе всегда строго соблюдать свои правила, поскольку получит небольшую выгоду, если он иногда будет баловаться избытком.

Теперь, при слушании этих аргументов и исследуя причины на которых они были основаны доктора и философы согласились, что я продвинулся только лишь благодаря им. Один младший из них сказал, что я был доказательством способным осуществить с особенным изяществом то, чтобы бросить, с лёгкостью, один из видов жизни, и воспользоваться другим, обстоятельство, которое он знал выполнимо в теории, но на практике было трудным, ибо то, что оказалось столь трудным ему, было лёгким мне.

К этому я ответил, что, будучи человеческого рода как и он сам, я аналогично не нашёл это лёгкой задачей, но всё же, из-за её трудностей, это не должно уклонять человека от великолепной и практической задачи; чем больше препятствия для преодоления, тем больше честь (почёт, уважение) и польза. Наш благотворный Создатель желает, так, как Он изначально привилегировал человеческую природу долговечностью, мы все должны наслаждаться полным преимуществом Его намерений, зная, что, когда человек прошёл семьдесят, он может быть освобождён от плотских стремлений, и управлять собой полностью велением разума. Порок и безнравственность (распущенность) тогда оставляют его, и Всесильная Суть Вещей желает, чтобы он жил к полной зрелости организма (наступления срока) его лет, и предопределила, что все, кто достигает их естественного срока, должны закончить их дни без болезни, но простым растворением, естественным путём; жизнедеятельность спокойно останавливается, и человек мирно оставляет этот мир, чтобы вступить в бессмертие, каким будет и мой случай; поскольку я уверен умереть таким образом, возможно при пении моих молитв. Мысли о смерти дают мне наименьшее количество беспокойства; как и любая другая мысль, связанная со смертью, а именно, страхом перед наказанием, которому подлежат безнравственные мужчины, потому что я обязан полагать, что, будучи человеком, я буду спасён при помощи самой свящённой крови. Итак, как красива моя жизнь! Как счастлив мой конец! К этому у молодого доктора не было ничего для ответа, кроме того, что он будет следовать за моим примером.

Большое желание, которое я имел, моя Всесильная Суть Вещей, чтобы разговаривать с Вами в этом отрезке, вынудило меня быть излишне подробным, и всё ещё принуждает меня продолжать, хотя и не намного дальше. Есть некоторые сластолюбцы, моя Всесильная Суть Вещей, которые говорят, что я выбросил своё время и старание, в написании трактата исходя из умеренности, и других бесед о том же самом предмете; утверждая, что невыполнимо приспособиться к нему, так, что мой трактат обязан служить такой же почти безрезультатной цели как, и «Государство» Платона, который предпринимал много усилий, чтобы рекомендовать невыполнимое дело. Теперь, это, очень удивляет меня, поскольку они могут видеть, что я жил умеренной жизнью за многие годы до того, как написал свой трактат, и я никогда не составил бы его, не будучи убеждённым, что этим же может руководится любой человек; и жить добродетельной жизнью, делая большую услугу себе; так, что я чувствовал себя обязанным представить это в его истинном свете. С другой стороны, у меня есть удовлетворение слыша то число читающих мой трактат и желающих воспользоваться такой жизнью. Так, что возражение относительно Платоновского Государства не имеет силы против моего случая. Но сластолюбец – враг благоразумия и раб его страстей.

Не будучи вовлечённым в мои служебные обязанности, и в то же самое время не теряя удовлетворения, я чувствую необходимость быть полезным для других, я снова поднимаю свою ручку, чтобы сообщить тем, кто, хотят разговора со мной, не знакомым как и тем с кем я познакомился, узнать и увидеть. Тем не менее поскольку некоторые вещи могут произвести впечатление определённым людям едва заслуживающее доверия, несмотря на фактическую истинность, я не остановлюсь излагать факты на благо общественности. Я могу позволить себе это, по той причине, что достигнув девяносто пяти лет, благодаря Всесильной Сути Вещей, и всё ещё обнаруживаю себя здоровым и крепким, довольным и бодрым, я никогда не прекращаю благодарить Вселенскую Величественность за столь большое благо, принимая во внимание обычное состояние стариков. Они едва когда-либо достигают возраста семидесяти, не теряя здоровья и душевной силы, и становятся меланхоличными и злыми (неуживчивыми). Сверх того, когда я вспоминаю, насколько слабым и болезненным я был между возрастом тридцати и сорока лет, и как с самого начала, я никогда не имел то, что называют сильной конституцией; Я говорю, когда я вспоминаю эти вещи, у меня есть несомненно изобильная причина для благодарности, и хотя я знаю, что я не смогу жить намного лет дольше, размышление о смерти не даёт мне беспокойства; я, более того, твёрдо полагаю, что я достигну возраста ста лет. Но, чтобы представить эту диссертацию более методически, я начну рассматривать человека от его рождения; и от того места сопровождая его через каждый период жизни, к его могиле.