Андрей Алефиров - АНТИонкология - рак, я объявляю тебе войну!

Обычно исходное сырье из настоек не извлекается.

Исключение составляют сильнодействующие и ядовитые растения.

Например, корни родиолы остаются в емкости до тех пор, пока не кончится вся настойка. А вот клубни аконита после нужной выдержки лучше удалить из настойки.

Подобное поведение продиктовано соображениями стандартизации настойки. Так, оставляя корень родиолы в емкости, мы можем рассчитывать на увеличение ее концентрации, что нам не слишком помешает, даже наоборот.

11. Что важнее: внутреннее или местное лечение?

Нельзя недооценивать ни того, ни другого.

С одной стороны, если есть возможность подвести препарат местно (клизма, мазь, промывание), прямо к опухоли, то это значительно увеличивает шансы на успех.

С другой стороны, местное лечение не всегда может предотвратить метастазирование, которое носит системный характер.

Местное лечение не даст общего иммуномодулирующего и детоксикационного эффекта.

12. Можно ли одновременно с травами принимать БАДы?

Можно. В большинстве случаев любые сочетания БАДов совместимы с основным лечением. Отдавать предпочтение нужно добавкам с антиоксидантными и иммуномодулирующими свойствами.

Мы привыкли считать, и так написано у многих классиков, что человек сам строит свою судьбу. В пример приводятся многочисленные случаи, когда один, одаренный сверх всякой меры талантами и здоровьем, скатывается на самое дно, не умея отказаться от винной бутылки. И напротив, человек нищий и убогий от рождения благодаря упорству и труду добивался выдающихся успехов. Ну что ж, не могу не согласиться. Мало того, я уверен, что человеку дарована Создателем свобода выбора.

В то же время я считаю, что при рождении человек помимо склада ума, темперамента и состояния здоровья получает также и основополагающее целеуказание, которое оказывает влияние на весь его жизненный путь. И что бы человек ни делал, все равно рано или поздно он приходит к тому, что ему предначертано.

Я понимаю, что такая точка зрения, которую иначе как фатализмом не назовешь, весьма спорна и далеко не всем придется по душе. Особенно человеку западного воспитания. Я не буду с пеной у рта отстаивать эту позицию, а просто попытаюсь проанализировать факты своей собственной жизни.

Я родился в семье врачей. Мамин отец, мой дедушка, был военврачом и закончил войну в чине майора медслужбы. Бабушка, прошагавшая всю войну рядом с ним, была сестрой в медсанбате, где служил дед.

Мой отец, замечательный челюстно-лицевой хирург, тоже посвятил большую и лучшую часть своей жизни армии, работая в госпиталях там, куда посылала его Родина. Моя мама, каждый раз переезжая с отцом на новое место службы, везде продолжала работать врачом.

Казалось бы, с таким «анамнезом» мне прямая дорога в медицину. Впоследствии так и произошло. Я закончил Военно-медицинскую академию и стал представлять уже третье поколение военных медиков в семье, служа на Дальнем Востоке. Но… Все свое сознательное детство и юность я мечтал, просто бредил отнюдь не медициной.

Я хотел быть солдатом, и не просто солдатом, а таким, который воюет с оружием в руках. Мама рассказывает, как совсем еще малышом, когда мы жили в гарнизоне, меня укладывали спать, а за окном в это время роты распевали строевые песни на вечерней прогулке. Я вскакивал в кроватке и, толком еще не умея говорить, пел вместе с солдатами. Все игры были «войнушками», а игрушки – автоматами и пистолетами.

И я не просто хотел быть солдатом, а подчинил этому желанию все свои способности. Я с восьми лет начал заниматься самбо и дзюдо, так как знал, что без этого десантнику (естественно, я хотел им быть) никак. И дошел до первого разряда.

Так как у меня был слабый вестибулярный аппарат и меня тошнило даже в рейсовом автобусе, а не то что в самолете, я тренировался в городском парке на заброшенном лопинге (такое колесо, внутрь которого привязывают человека и крутят), и одолел эту свою напасть. В школе я учился на «отлично», потому что знал, какой «бешеный» конкурс в Рязанское воздушно-десантное училище, а отличники сдавали только один профильный экзамен.