Майкл Айлвин - Жизнь без границ. История чемпионки мира по триатлону в формате Ironman

А моя гонка шла действительно неплохо. Частично вдохновленная успехом Тома, частично подталкиваемая удовольствием от того, что снова делаю любимое дело. Это не к тому, что все было просто. Условия были тяжелыми, и то, что у меня на протяжении всего года не было ни одного прокола, было моей удачей, которая, правда, кончилась примерно за милю от окончания велоэтапа. Переднее колесо сдулось. Я была недалеко от второй транзитной зоны и решила продолжить езду, стуча последние несколько минут ободом по асфальту.

После неплохого бега (2 часа 52 минут) я пришла к финишу за 8 часов 36 минут и 13 секунд. Я совсем забыла, что было два мировых рекорда в Ironman: один – официальный, или «брендованный», утвержденный WTC, и другой – неофициальный. В моей голове мировым рекордом было время, которое я показала несколько месяцев ранее на Challenge Roth, но, как только я пересекла финишную линию в Темпе, кто-то сказал, что я только что побила мировой рекорд Ironman, установленный Сандрой Воленхорст на Ironman Austria в 2008 году. Я обновила его более чем на одиннадцать минут.

Еще никогда я не испытывала такого облегчения, как после этой гонки. Тяжелый груз был снят. «Это была ее Кона» – именно так это представили в прессе. Но я не говорила таких слов. Это не была Кона, и Кона не была мной покорена. И не будет, до тех пор пока я ее не выиграю еще раз. Я же говорила, что именно так я бы хотела выступить в Коне. Если бы в конце пути я свалилась от усталости, сомнения могли бы распространиться по толпе, но, имея за спиной отличное выступление, в дополнение к этому побив еще и мировой рекорд, я подтвердила лишь одно – что окончательно вернулась в строй и полна сил.

Но самым ярким впечатлением дня было то, что, пересекая финишную линию, я была встречена вовсю улыбавшимся Томом. Мы обнялись, появилось ощущение чего-то законченного. Обнимания на финише Ironman не в новинку, но они обычно происходят или с теми, кого любишь, или с людьми, профессионально связанными с тобой как участником состязаний. Но я еще никогда не обнимала того, кто был и тем и другим одновременно. Это казалось особенным.

Спустя пару дней я получила письмо от Бретта. Он видел фото меня и Тома на финишной линии. «Это можно считать финальной нотой, закрытием особой части моей тренерской карьеры, – писал он. – Последний кусочек мозаики, которую я бы хотел видеть законченной начиная с самой первой нашей встречи, вставлен на место. Я получил невероятное удовлетворение от твоей гонки в эти выходные. Нет, не от самого выступления (это меня не интересовало), а от наблюдения за тобой, наполненной счастьем, в руках любимого человека, смотрящей вверх с таким наслаждением, которое может быть вызвано только моментом, до краев наполненным счастьем. Вот именно таким я и буду вспоминать 21 ноября 2010 года.

Я мог бы сказать, что победа была особой, потому что самый важный для тебя человек разделил ее с тобой. И в этом есть и мое счастье, ведь Крисси Веллингтон больше не одинокий странник. Это был один из магических моментов, бесценный, такой же, как и фото. Спасибо тебе за наше с тобой путешествие – это было особенное время. Поздравляю тебе и желаю самого лучшего. Удачи, твой экс-босс».

В своем ответе я попросила Бретта не быть столь драматичным, ведь это не означало конца наших отношений. Бретт научил меня почти всему, что я знала о триатлоне, и это останется со мной навсегда. Но он был прав – еще никогда я не была более горда и счастлива, чем когда делила подиум с любовью моей жизни. Эти воспоминания никогда не погаснут.

Действительно, мой сезон прошел не так, как я планировала, но моя жизнь текла весьма приятно. Опять-таки я установила два мировых рекорда, выиграла десятый Ironman из десяти, на которых выступала. В общем, 2010 год был не так уж плох, и к тому же это было еще не все, что было заготовлено для меня. Было еще представление меня в Букингемском дворце как кавалера Британской империи за неделю до Рождества, а за пару дней до этого я была приглашена в Университет Бирмингема для получения почетного звания доктора. Да, теперь я для вас доктор Кристин Веллингтон!

Возвращение в Бирмингем было очень эмоциональным. Я говорила перед сотнями выпускников под сводами Грейт-холла, мои родители сидели на первом ряду и плакали. Происходившее перенесло мою память назад, во время, когда они оставили меня тут, и папа учил меня использовать любую возможность и добиваться хороших отметок. Это перенесло меня назад, когда они приехали на выпуск через три года, в 1998 году. И вот мы снова здесь. Мы сделали полный круг, и столько всего произошло за это время.