Дмитрий Федоров - Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея

Ружья в разное время дарили олигархи, богатые люди. Как сувенир, как дорогой подарок, как красивую вещь. Без практического применения. А с другой стороны, они ж не знали, чем Виктор интересуется. Или полагали – раз ружье появилось, то Тихонов пойдет на охоту.

Пытаюсь вспомнить, видела ли Виктора стреляющим. Он же военнослужащий – должен уметь стрелять! Может, он проходил какую-то подготовку, когда был совсем юным – не знаю. Но если даже я его в форме видела раза четыре – не больше, то понятно, что стреляющим застать его не посчастливилось. А форма у него висела во дворце ЦСКА. На случай, если министр вызовет. Или замминистра. Надел – и поехал. Но табельного оружия у него не было. Ни дома, ни во дворце.

А вот я, между прочим, стреляла в колонии строгого режима! Всех сотрудников заставляли стрельбами заниматься.

После серебра на Олимпиаде 1980 года Виктор приехал измочаленный – видимо, очень сильно себя винил. Так же сильно он переживал, когда в первый раз сборная играла под его руководством на Приз газеты «Известия» в 1977 году. Наши проиграли чехам 3:8, и ему стало плохо с сердцем. Виктору оказывали медицинскую помощь. То есть не просто подержался за сердце – и всё, отлегло. Настоящий приступ! До того четверть века вместе прожили, и никогда у него с сердцем не было проблем, а тут этот жуткий матч с чехами… Но руководство посоветовало не обращать внимания, потому что главное – чемпионат мира.

После неудачи на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде Виктор был удручен, но не позволил своему организму отреагировать так же, как в декабре 1977 года. Он был эмоционально сильным человеком и выдержал этот страшный удар. Анализировал и долго сомневался – ошибка или нет то, что он поменял Владислава Третьяка после двух пропущенных от американцев шайб. Потом всё-таки подвёл черту: «Наверное, я ошибся – не надо было Владика менять».

Сомнения были у него, но это естественно. В наше время серебро взяли бы на Олимпиаде, и то счастье. Но тогда другое время было.

Виктор не только ту неудачную Олимпиаду так тяжело через себя пропустил. Он любую игру осмыслял, переживал. За матч мог потерять два килограмма веса. Обычная игра чемпионата Советского Союза – и потерять полтора-два килограмма, стоя на одном месте, – это кажется невероятным!.

Критики, естественно, после той неудачи навалилось много. Но руководство ему сказало: «Виктор Васильевич, работайте». Сам он был готов к тому, что услышит: «Чао, бамбино, сорри». Была такая песня у француженки Мирей Матье, как раз в те времена все её слушали. И Виктор был готов, что ему помашут ручкой.

Но ему сказали: «Работайте». И у него отлегло. Он взялся с новыми силами. Именно тогда наступил период, когда напрашивалась смена поколений. Молодая смена буквально подпирала.

Он даже со мной начинал внезапные разговоры на эту тему. Что всё надо сделать вовремя. Не передержать – чтобы плавно и ровно. Он думал постоянно, но смену поколений сложно осуществить, когда уходить должны великие. Да, великие игроки, и все – с характерами. Я убеждена: у великих хорошего характера не бывает. В любом деле. Если человек достиг каких-то высот – значит, у него характер нелегкий. Иначе давно затолкали бы…

Анализировал и долго сомневался – ошибка или нет то, что он поменял Владислава Третьяка после двух пропущенных от американцев шайб. Потом всё-таки подвёл черту: «Наверное, я ошибся – не надо было Владика менять»

И тогда ведь большие таланты играли не только в ЦСКА. Виктор отслеживал всех кандидатов сам – на матчи в Москве ходил (если, конечно, армейцы не играли в этот день). Меня всегда удивляло, как у него хватало сил и энтузиазма. Твоя команда отдыхает, тебе-то что неймётся? А для него пойти на хоккей – необходимость. Он получал и моральное, и даже физическое удовлетворение, потому что всякое посещение хоккея добавляло ему бодрости. Делал выводы и понимал, что находится на верном пути.

Иногда он делился своей внутренней кухней. Рассказывал, как многие выступали против Игоря Ларионова. Самое простое для тех, кто не отвечает за результат, сказать – не бери. Точно так же в своё время ему о Балдерисе напевали: «Не бери, он – с плохим характером, да и катается как фигурист». Почему-то именно на Ларионова из всех его молодых кандидатов особенно нападали. Наверное, потому, что он небольшой, субтильный. Знатоки-специалисты вообще сомневались в эффективности и целесообразности соединения молодых игроков в первую пятерку.