Гаджи Гаджиев - Простая сложная игра глазами профессионала

Кроме того, сама игра находится в непрерывном динамическом развитии, и тренер должен предельно точно оценивать параметры этой динамики, ибо именно структура игры – основа для планирования подготовки.

Тренерская профессия, таким образом, есть симбиоз не только совершенно разных, но порой и разнонаправленных сил, понятий и смыслов. Чтобы научиться их видеть, понимать, систематизировать и, в конечном счете, управлять ими, нужно пройти большой и трудный путь. Нужны обширные, глубокие, системные знания. Нужен крепкий внутренний стержень. В конце концов – стремление жить футболом 24 часа в сутки, семь дней в неделю, 365 дней в году.

А там уж – сколько судьба тебе отмерит.

Не разделял убеждений, бытовавших прежде и опровергнутых практикой сегодня, будто значительным тренером может стать только тот, кто раньше сам выходил на футбольное поле, играя на высоком уровне. Практика показывает: прямой зависимости нет. Напротив, звездные футболисты не так часто становятся успешными на тренерском поприще. Иногда славное прошлое только мешает.

Взять, к примеру, Игоря Александровича Нетто, который постоянно сетовал на то, что в его команде собраны люди, совершенно не умеющие играть в футбол. А чего добился как тренер Диего Марадона? И, наоборот, Жозе Моуринью, Рафаэль Бенитес, Леонид Слуцкий и многие другие пришли в профессию не с футбольного поля.

В свое время мы обсуждали эту тему на занятиях по педагогике, психологии и теории спортивной тренировки. Позиция кафедр была общая, в шуточной формулировке такова: чтобы научить медведя ездить на велосипеде, не обязательно быть медведем. Конечно, тот, кто хорошо поиграл, лучше сможет объяснить основу: как открыться, как принять мяч, как пробить и так далее, но личный показ тут точно не самое главное. Умение управлять командой, объединить игроков для достижения цели, поднять их на более высокую ступень готовности, вывести команду на нужный уровень специальной готовности – главные составляющие из многих качеств, необходимых для успешной работы. Эти качества все-таки разнятся с теми, которые необходимы на поле. Поэтому далеко не каждому из выдающихся игроков удается стать тренерами такого же уровня.

Не думаю, что никогда не выступавший на высоком уровне Слуцкий по части теории и практики управления командой в чем-то уступит своим российским коллегам, завоевавшим признание на полях футбольной Европы, – Карпину или Шалимову, хотя в футбол Леонид Викторович играл, ясное дело, много хуже…

Как стать футбольным тренером?

На этот вопрос нет точного ответа, у каждого случая свои мотивы и резоны. В моем варианте, например, одним из движущих факторов явилось от рождения слабое зрение. Зрение исключало футбольную карьеру, даже если признать, что определенными способностями я все-таки обладал. Ведь тогда, в далеком счастливом детстве, даже линзы нам были недоступны, уж не говоря о чудесных окулярах, которыми, случается, пользуются сегодня футболисты. В них играл, например, знаменитый голландец Эдгар Давидс. В середине прошлого века такие чудеса совершенно невозможно было представить.

Проблемы со зрением обнаружились, когда мне было лет десять. Родители жили мечтой о военной карьере сына. Отношение к армии было тогда совершенно особенное: армию и все, что с ней связано, в обществе глубоко, искренне уважали. О том, чтобы откосить, как сейчас говорят, от воинской службы, не могло быть и речи. Не так давно закончилась Великая Отечественная война, нанесенные ею страшные раны только-только начинали затягиваться. Не отдать Родине долг – даже и в мыслях такие вещи не допускались!

В памяти сохранились воспоминания об импровизированных народных гуляньях. Люди выходят на улицы всего лишь по настроению, по велению сердца, просто потому, что им хочется быть вместе. Делятся горестями и радостями, балагурят, смеются, танцуют и поют. Песни в исполнении Шульженко, Утесова, Бернеса были тогда невероятно популярны.

Трудная, но простая и честная жизнь. И мы все еще слышали страшное эхо войны…

Так вот, отец решил, что будет правильным дать сыну военное образование, и меня собрались отправить в Суворовское училище. Я должен был ехать в Орджоникидзе – в Дагестане своего училища не было. Но комиссию в Махачкале не прошел: зрение – 40 процентов, сильная близорукость. С такими глазами в суворовцы не берут. Раньше, по крайней мере, не брали. К службе не годен.