Алла Зубова - Неизвестные мгновенья их славы

Когда ему исполнилось 9 лет, благодаря хорошей домашней подготовке его приняли в младшее отделение Санкт-Петербургской консерватории по классу фортепьяно. Несмотря на то, что у мальчика были исключительные способности: идеальный музыкальный слух, уникальная память, сильные длинные пальцы, хорошо поставленная рука, юный пианист учился плохо. Он постоянно прогуливал занятия и в классе не отличался прилежанием. Отчаявшиеся родители решили определить сына в Московский частный пансион профессора Зверева, который славился строжайшей дисциплиной и серьезной программой обучения.

Сереже Рахманинову 10 лет. С этого возраста он каждое лето приезжает в Ивановку на каникулы к своим родственникам Сатиным.

Внимательно присматриваясь к подростку со сложным характером, Зверев сумел угадать в мальчике задатки необычно сильного, оригинального таланта и настоял на том, чтобы ученик жил в его доме. Он специально для него составлял упражнения, заставляя заниматься по 6—7 часов в день. Угрюмый, молчаливый, раздражительный Сергей терпел, чувствуя себя рабом на галерах. Однако наступали непредсказуемые мгновения, когда тяжкий труд исчезал и Сергея захлестывала волна бурной радости и он уже забывал, сколько времени его пальцы не отрываются от клавиш.

Еще несколько лет назад, едва закончив учебный год под надзором своего безжалостного строгого профессора, он без промедления укладывал свой скромный багаж и бежал на вокзал, чтобы скорее прибыть в свою любимую Ивановку, где с деревенскими мальчишками вдоволь наслаждался свободой. Здесь у него за спиной словно вырастали крылья, а степная ширь звенела на сотни волшебных голосов и он мог безнаказанно отчаянно озорничать…

Флигель в Ивановке, отведенный Рахманинову. Здесь рояль и музыкальная библиотека.

Теперь это душевное бунтарство уже давно остепенилось, ушло куда-то вглубь, будто шторм, бушевавший на море, стих и только голубые волны с белыми барашками ритмично набегали на каменистый берег.

Сергей уже миновал свой двадцатилетний рубеж. Он был совсем взрослым человеком. На него везде обращали внимание: красив, строен, с гордо приподнятой головой римского патриция.

Несколько летних каникул он провел в имениях своих новгородских родственников, а когда наконец приехал в Ивановку, семейство Сатиных поразилось произошедшем изменении в своем когда-то озороватом необщительном племяннике.

Теперь он много занимался музыкой, и его поселили отдельно в небольшом флигеле, со скромной обстановкой, но где было самое главное – хороший рояль. Окна выходили во двор. Возле них росли густые кусты сирени. Тяжелые, влажные, тёмно-фиолетовые, голубоватые и кипенно-белые грозди при открытых окнах наполняли комнату тонким, нежным ароматом.

Иногда Сергей подходил к сирени, погружал лицо в свежие прохладные кисти и замирал. Думал ли о чем-то своем сокровенном, или вслушивался в музыку, звучавшую в нём?

Всему семейству Сатиных приятно было видеть, как изменился Сережа. Ему было интересно общаться с двоюродными сестрами, с молодыми людьми, которые часто навещали имение, устраивать музыкальные и поэтические вечера, спорить о прочитанных книгах. И как это ни странно было для всех, большую часть времени он проводил за роялем.

Скоро все заметили, что Сережа особое внимание уделяет троюродной сестре – Верочке, веселой, чуть взбалмошной миловидной девушке. Они любили играть в четыре руки задорные польки и мазурки, подолгу о чем-то тихо разговаривать в густых зарослях сирени, в теплые лунные вечера прогуливались к озеру. Все улыбались, глядя на них: какая красивая пара!

А младшая двоюродная Сережина сестра Наташа, еще подросток, похожая на забавного галчонка, с тайной завистью смотрела им вслед, глубоко вздыхала, стараясь унять свою глубокую печаль.

Со дня на день ожидалось радостное для всех событие: Сережа сделает предложение Верочке. Однако лето заканчивалось, молодого музыканта в Москве ждал его любимый учитель, известный композитор и пианист Сергей Иванович Танеев, уже теперь угадывавший в своем ученике гения.

На этом месте рассказа о жизненных перипетиях юного Рахманинова очень хотелось бы с согласия читателя сделать небольшое отступление, которое лишний раз подтвердило бы его необыкновенный талант.