Федор Раззаков - Константин Бесков. Мафия в офсайде. КГБ играет в футбол

И теперь, вспоминая те лестные слова, которые отпускал сегодня Штамм по его адресу, Кравчик смотрел на фотографии знаменитых польских боксеров, глядевших на него со стенда, и мысленно отождествлял себя с ними. А боксеры были и в самом деле знаменитые, причем все сплошь ученики Штамма: Зыгмунт Хыхла, Зенон Стефанюк, Лешек Дрогош, Збигнев Петшиковский, Тадеуш Валасек, Казимеж Паздзёр и другие.

– Хотите стать похожим на них, пан Кравчик? – прервал размышления боксера чей-то голос, раздавшийся у него за спиной.

Боксер обернулся, и увидел рядом с собой пожилого мужчину с абсолютно седой головой. Он протянул Анджею руку и представился:

– Ежи Ковальский. Как, кстати, ваша нога?

Вопрос был не случайным. Три недели назад всю Польшу облетела новость о том, что Анджей Кравчик угодил в аварию на своем спортивном мотоцикле. Об этом даже написали в «Пшеглонд спортовы», после чего Кравчику пришлось выступить на телевидении, чтобы успокоить общественность: дескать, авария легкая, пострадала только правая нога, да и та несерьезно. «Но похромать какое-то время придется», – заметил Кравчик в заключении своего интервью. С тех пор он ходил, опираясь на тросточку, которая была с ним и теперь, во Дворце науки и культуры.

– Спасибо, пан Ковальский, моей ноге уже значительно лучше, – ответил боксер, отходя от стенда.

Между тем эта легкая травма была рукотворной. Она специально понадобилась боксеру в преддверии заключительного этапа той операции, ради которой он, собственно, и прибыл в Польшу – покушения на Брежнева. В скором времени ему должны были доставить специальную трость, которая путем нехитрых манипуляций могла превратиться в… снайперскую винтовку с накладным оптическим прицелом. Именно с помощью этого оружия Кравчик и должен был расправиться с советским генсеком.

– Я наблюдал сегодня за вами в зале и заметил – вам доставляет удовольствие быть в центре внимания, – продолжил свою речь Ковальский.

– Я еще недостаточно стар, чтобы устать от славы, – улыбнулся в ответ Кравчик.

– Но вы должны не забывать о старой истине: чем выше забираешься, тем больнее падать.

– Что вы хотите этим сказать? – насторожился боксер.

– Всего лишь то, что любая власть может легко приголубить, но так же легко и дать затрещину.

– Мне кажется, последней я не заслужил.

– Это вам так кажется. Вы все равно для нашей власти будете чужаком, к тому же с червоточиной – ведь ваш отец погиб в Катыни.

– Откуда вы знаете? – искренне удивился Кравчик, который официально никому про этот факт из своей семейной истории еще не говорил.

– Мы связались с вашим дядей и он нам все рассказал. А поскольку я представляю неофициальное общество «Катынь», то мы легко установили, кем был ваш отец – офицером Войска Польского Збышеком Кравчиком. Только вы должны знать, что вашего отца расстреляли не немцы, а русские.

– Я не лезу в политику, – стараясь, чтобы его голос звучал как можно тверже, ответил Кравчик.

– Незаметно, – усмехнулся Ковальский. – С того момента, как вы нокаутировали любимчика самого Пиночета, вы уже по уши влезли в политику. Поэтому я предлагаю вам сотрудничество – приходите к нам в общество, мы покажем вам много интересных документов о Катыни.

– Я ничего не имею против вашего общества, но мне не хочется портить свои отношения со здешними властями. Ведь вы, как я понял, полудиссидент?

– Я патриот Польши и хочу, чтобы вы им тоже стали. Зачем вам пачкать свое имя сотрудничеством с этой властью? Впрочем, разве только с ней? На вас уже наверняка обратили свой взор и советские товарищи – потомки тех, кто расстрелял вашего отца. Неужели вы и с ними станете сотрудничать?

Кравчик предпочел не отвечать на этот вопрос. Вместо этого он демонстративно отвернулся от Ковальского и, стуча своей тростью, направился к выходу из Дворца.

Спустя час боксер был уже на Раковицкой, дом 2, где располагалось МВД Польской Народной Республики. До этого он уже бывал несколько раз в этом здании, когда в прошлом году проходил процедуру получения новых документов. В кабинете № 205 работал капитан Богдан Лещинский, который помогал Кравчику в его одиссее с документами. На удачу он оказался на месте. И Кравчик почти слово в слово пересказал ему свою беседу с Ковальским, закончив свой рассказ словами:

– Я не для того вернулся на родину, чтобы давать повод властям думать обо мне плохо. Я не хочу иметь дела с диссидентами.

– Вы правильно сделали, что пришли к нам, пан Кравчик, – похвалил боксера Лещинский. – Но я занимаюсь паспортной системой, а вам обязательно надо рассказать свою историю моим коллегам из 3-го отдела. Он отвечает в нашем МВД за борьбу с антигосударственной политической деятельностью. Пойдемте со мной – я познакомлю вас с моим коллегой из этого отдела.