Федор Раззаков - Константин Бесков. Мафия в офсайде. КГБ играет в футбол

– Но завтра уже 9-е – до матча останутся сутки! – взвился генерал. – А это значит, что изменение ставки в столь близкие к матчу сроки грозит мне потерей процентов с выигрыша.

– Лучше потерять проценты, чем всю сумму, Коля. Или я не прав? Впрочем, мое дело предложить, а твое отказаться – выбирай.

Но выбрать генерал не успел. В следующий миг по громкой связи с Зольским связалась его секретарша:

– Леонид Карпович, к вам посетители.

– Ниночка, я занят, пусть подождут, – раздраженно ответил Зольский.

– Но они не могут долго ждать.

– Что, значит, не могут? – пуще прежнего взвился Зольский.

– Они из уголовного розыска.

В кабинете наступила такая тишина, что было слышно, как на руках у генерала тикают его массивные командирские часы.

– Хорошо, Ниночка, я приму их через пару минут, – ответил Зольский и отключил громкую связь.

– Тебе, Коля, лучше уйти незаметно, – поднимаясь со своего места, обратился Зольский к генералу. – Вот в эту дверь.

И он сам открыл перед гостем неприметную дверцу за угловым шкафом, которая вела в коридор, по которому можно было выйти на улицу через служебный выход.

– Я согласен с твоим предложением, – прежде чем выйти, сообщил Двигубский.

– Вот и отлично – завтра жди моего звонка в первой половине дня, – ответил Зольский и похлопал генерала по спине, торопя с уходом.

Едва он удалился, Зольский подошел к главной двери и, открыв ее, попросил гостей зайти.

Пришедшими оказались Игнатов и Оленюк. Услышав, что последний представляет киевский уголовный розыск, Зольский удивился:

– В МУРе не хватает людей, что их вызывают из Киева?

– У нас одна страна, Леонид Карпович, и цели одинаковые – беспощадная борьба с преступностью, – придав своему лицу серьезное выражение, ответил Оленюк.

Когда гости уселись на стулья, а Зольский занял свое место во главе стола, Игнатов спросил:

– Леонид Карпович, вам знаком такой товарищ – Пустовил?

– Клим Арсентьевич? Конечно, знаком – он работал в Федерации футбола Украины.

– Почему работал? – удивился Оленюк.

– Я хотел сказать работает, – тут же поправился Зольский, но по выражению его лица было понятно, что он явно растерялся.

Правда, длилось это недолго – всего лишь мгновение.

– Когда вы видели его в последний раз? – продолжал спрашивать Игнатов.

– Я его не видел, я с ним разговаривал по телефону. Вернее, не с ним, а с милиционером, который его задержал.

– Что за милиционер?

– Некий майор, фамилии его я не помню. Он позвонил мне вчера вечером и сообщил, что Пустовил задержан с большой суммой денег на Киевском вокзале. Кажется, около тридцати тысяч рублей было при нем. Так вот майор просил подтвердить предназначение этих денег, поскольку Пустовил заявил, что привез их в Москву, якобы, для нашего Спорткомитета, но не имел на руках никаких сопроводительных документов.

– А эти деньги действительно предназначались вашей организации?

– Я об этом ничего не знаю – надо узнать в нашей бухгалтерии.

– Мы там были – там разводят руками.

– Вот и я сказал об этом майору: дескать, ведать не ведаю, что это за деньги. Тогда майор попросил поручиться за Пустовила, что я и сделал. Он ведь не мошенник какой-то – он ответственный работник. Да вы можете сами в этом убедиться – свяжитесь с ним и расспросите его самого обо всем.

– Мы бы рады, но товарища Пустовила больше нет – он погиб вчера ночью.

– Как погиб? – и секунду назад безмятежное лицо Зольского вытянулось.

– Представьте себе, выпал из окна.

– Что вы говорите? Ужас какой, – Зольский поднялся со своего места и подошел к окну, где на подоконнике стоял графин с водой.

Налив себе почти полный стакан, хозяин кабинета залпом его осушил. После чего повернулся к гостям и спросил:

– И как вы думаете, почему он это сделал?

– Что именно? – насторожился Игнатов.

– Ну, выбросился из окна – вы же сами сказали.

– А вы как думаете, почему? У него могли быть на это причины?

Прежде чем ответить, Зольский вернулся к столу и вновь сел в кресло.

– Ума не приложу, что с ним могло случиться, – пожал плечами чиновник. – Ведь не из-за проигрыша киевлян армейцам он решил наложить на себя руки?

– Действительно, это было бы странно, – подал голос Оленюк, до этого молчавший. – Среди болельщиков киевского «Динамо» таковых до сего дня еще не было.

– Вот и я о том же, – согласился с этими словами Зольский и потянулся за пачкой сигарет, которая лежала рядом с ним.