Федор Раззаков - Виктор Тихонов творец «Красной машины». КГБ играет в хоккей

Выхватив пакет из рук молодого человека, он бросился в коридор, рассчитывая успеть унести бомбу подальше от людей. Краем уха он слышал, как с правой стороны коридора раздаются чьи-то громкие голоса, которые он сразу связал с террористом. И не ошибся — это полковник Гавлик и его люди, загнав Прохазку в угол коридора, пытались уговорить его не совершать массового убийства. Понимая, что показываться им на глаза ему не стоит, Ковалевский бросился к левой лестнице, где был еще один выход из дворца. При этом в одной руке он держал полиэтиленовый пакет с бомбой, а в другой раскрытое удостоверение работника советской дипмиссии. Это помогло ему беспрепятственно проскочить на выходе кордон из сотрудников милиции и КНБ и выскочить на улицу.

Между тем события на льду разворачивались не менее драматичные. Когда до финальной сирены оставалась одна минута и двадцать секунд, чехословацкие тренеры взяли короткий тайм-аут. Им надо было подстегнуть своих подопечных на последний штурм, раздать им последние напутствия. Впрочем, что-либо объяснять игрокам сборной ЧССР было не нужно — они сами все прекрасно понимали. Сил они уже отдали игре много, но ради последней минуты собрать их остаток хозяева площадки были еще в состоянии. Трибуны, которые не умолкали ни на секунду в последние десять минут, превратились в настоящий клокочущий Везувий. Это было самое решающее мгновение в ходе этого матча. Как говорится, пан или пропал.

Чехи выпустили на лед комбинированное звено с лучшими нападающими — Глинкой и Мартинецом. Остальные его партнеры встали у бортика на скамейке запасных и замерли на своих местах, следя за игрой стоя. На трибунах сразу нескольким болельщикам стало плохо. К ним бросились врачи, с помощью ватки с нашатырем привели их в чувство. Затем вывели под руки с арены. Один из уводимых внезапно вырвался из рук врачей и вернулся под своды Дворца, чтобы собственными глазами увидеть то, чем же закончится этот поистине шекспировский поединок.

Хозяевам поля надо было перевести шайбу в зону соперника и прижать ее к борту. Тогда можно было бы заменить вратаря шестым полевым игроком. Но это понимали и советские хоккеисты, которые не собирались в эти секунды сбавлять темп и позволить сопернику получить численное преимущество. У сборной СССР на льду играло третье звено — из братьев Голиковых, Лебедева и Васильева с Первухиным. В один из моментов Холечек отбил дальний бросок, но затем неловко распорядился шайбой и она едва не попала на клюшку подлетевшего на «пятачок» Александра Голикова. Только чудо спасло чехов от неминуемого гола, который мог поставить окончательную точку в этом поединке. Но шайба пролетела выше ворот.

— Подумай о том, что, взорвав эту бомбу, ты убьешь не только советских болельщиков — погибнут десятки твоих соотечественников, — пытался воззвать к совести Прохазки полковник Гавлик.

Вместе с подбежавшими к месту происшествия своими коллегами и милиционерами, он стоял в десяти шагах от террориста и смотрел ему в глаза. А загнанный в угол Прохазка слушал не столько полковника, сколько те звуки, которые доносились с ледовой арены. Если бы она содрогнулась от мощного шума ликования, это означало, что сборной Чехословакии удалось-таки забить решающую шайбу и надобность во взрыве отпала. Но этих криков слышно не было, поэтому Прохазка продолжал держать палец на тумблере и ждал, когда прозвучит финальная сирена. Она означала бы смерть для десятков ни в чем не повинных людей, большую часть которых составляли советские болельщики.

Тем временем Ковалевский остановил на улице поливочную машину, которая выехала из-за угла Дворца спорта. Вскочив на ее подножку, он открыл дверцу и крикнул водителю:

— Быстро вылезай из машины, я — советский дипломат!

Видимо, лицо Ковалевского выражало такую гамму чувств, что водитель, средних лет мужчина, немедленно повиновался этому приказу. Заняв его место, Ковалевский завел мотор и рванул на машине подальше от Дворца спорта. Он выехал на улицу Велетржни и направил машину к набережной Влтавы. Он гнал на предельной скорости, поэтому достаточно быстро преодолел те несколько сот метров, которые отделяли его от реки.

Между тем до конца матча оставалось все меньше времени. Драгоценные секунды таяли, а возможности произвести замену у чехословацкой сборной никак не появлялось. Советские хоккеисты действовали настолько грамотно, что не позволяли сопернику войти и закрепиться в своей зоне. Третьяк, который редко когда смотрел на табло во время игры, на этот раз нарушил это правило. Продержаться надо было пятнадцать секунд. По меркам обычного мирного времени это ерунда. По меркам хоккейного противостояния — целая вечность.