С самого рождения, с первых недель и месяцев, Како Мшвениерадзе выглядел старше своего возраста. К восьми годам он был высок и худ. Но и широк в плечах.
До смерти отца семья Мшвениерадзе жила на проспекте Плеханова, почти в самом центре Тбилиси. Городские кварталы ярусами взбираются на склоны гор и холмов, теснятся у скальных обрывов ущелий, раскидываются на узких приречных полосках земли. Стиснутый каменными ладонями гор, Тбилиси вытянут вдоль Куры, и потому продольные его улицы длинные, а поперечные — короткие и крутые, нередко они оканчиваются ступенями лестниц.
Трехкилометровый проспект Плеханова (прежде Михайловский) — одна из главных улиц левобережной части города. В ближайшей округе жили в основном русские и армяне, и потому в те годы Како по-русски изъяснялся гораздо лучше, чем по-грузински. В семье говорили и по-русски, и по-грузински — Надежда Семеновна в свое время окончила Кутаисскую женскую русскую гимназию, Яков Бичиевич учился в институте, где тоже читали лекции на русском.
Когда же пришло время записывать маленького Како в школу, сестра Дареджан, взявшаяся за это, растерялась.
— Что мне с тобой делать? — сокрушалась она. — В какую школу отдавать — в русскую или грузинскую?
— Я думаю, нужно в грузинскую, — рассудительно ответил брат.
— Но ведь ты плохо знаешь свой родной язык!
— Именно поэтому, Дареджан, и нужно, чтобы я учился в грузинской школе. Я хочу хорошо знать свой родной язык.
…В 1967 году, когда придет черед отдавать в школу младшего сына Петра Яковлевича, будущего олимпийского чемпиона и победителя мирового первенства по водному поло Георгия Мшвениерадзе, его родители вот уже семнадцатый год будут жителями города Москвы, где, как известно, грузинских школ нет. И тогда папа и мама Георгия (или Кахи — как вам будет угодно) спохватятся и станут ради него спешно внедрять русский язык в семейный быт…
В первые две недели Како являлся из школы домой мрачный, потерянный и, усевшись за уроки, и час, и два полными слез глазами смотрел, не шевелясь, на чистый лист бумаги.
А потом семья переехала на улицу Камо, где у Како появилась новая языковая среда. Проблема отпала сама собой.
Улица Камо пролегает недалеко от проспекта Плеханова, параллельно ему, ближе к Куре. Тем самым судьба многозначительно приблизила Како к той физической среде, что стала для него естественной средой обитания на долгие годы.
А какие дома окружают дом 68! Сама история! Совсем рядом, на улице Чхеидзе, в здании бывшего реального училища учился один из руководителей борьбы за Советскую власть в Закавказье, член ВЦИКа Степан Шаумян. Напротив дома 68 — здание бывшего учительского института, студентом которого был другой выдающийся революционер, тоже один из 26 бакинских комиссаров — Прокопий (Алеша) Джапаридзе. В следующем квартале, в доме 71 жил Камо. Здесь же неподалеку, у Верийского моста, он погиб под колесами случайного автомобиля.
В давние годы царского режима были разработаны «типовые» проекты тбилисских домов для разных слоев населения, различавшиеся по масштабу постройки, богатству внешней и внутренней отделки. В результате сложился своеобразный тип тбилисского жилого дома. Национальная архитектура опиралась в нем на многовековую традицию. Непременной принадлежностью любого тбилисского дома, одним из главных помещений и средоточием жизни являлись балконы — большие, на весь этаж (и на все этажи), обращенные во внутренний двор. Поэт Яков Полонский назвал Тбилиси многобалконным городом.
У семьи Мшвениерадзе была всего одна комната на втором этаже и, разумеется, свой балкон. С балконов хозяйки приглядывали за детьми, обменивались новостями, кулинарными советами. Сам же дом 68, а потому и двор были на этот раз грузинскими. Здесь Како прожил двенадцать лет. Давно-предавно уехала отсюда семья Мшвениерадзе, а соседи помнят: вот их балкон… вот здесь Како, когда стал заниматься в бассейне, установил… такую железную палку… турник, кажется, называется… вот здесь кольца повесил, подтягивался на них… Здесь он с ребятами играл в лахты. Что такое лахты? Да кто же этого не знает?
На земле чертится круг, в который кладут четыре ремня — можно из своих брюк, если не боишься за них. Игроки одной команды стоят внутри круга, каждый возле своего ремня, другие— снаружи, напротив соперников. «Раз, два, три — начали!» Защитишь свой ремень или позволишь отнять его? Лучше не давай, иначе достанется тебе этим ремнем. И доставалось. Всем доставалось. Потому что защитить труднее, чем отнять.
Читать дальше