Борис Майоров: Хоккейные перекрестки. Откровения знаменитого форварда

Сокурсники в какой-то степени шокированы: как правило, на кафедре оставляли отличников. Они начинают преподавать, затем в аспирантуру поступают и так далее. Как бы заранее ценные кадры для института готовят. Я тоже прилично учился, «хвост» лишь один, после второго курса, больше такого не допустил.

Предполагалось, буду трудиться на кафедре физкультуры. Потом, однако, выяснилось: нельзя этого делать. Институт оканчивал, чтобы на инженерной стезе трудиться, а не физкультурником быть. Меня перевели на кафедру «Технология изготовления авиационных приборов и автоматов». В дипломе ведь написано: «Инженер-механик».

Хоккей, естественно, отнимал уйму времени. Я приезжал на кафедру. Поручили заниматься с вечерниками, за качество лабораторных работ отвечал. А через пару лет меня буквально затащили в аспирантуру, хотя желания, признаться, никакого. Сдал, помню, экзамены по философии, истории КПСС, с изучением иностранных языков, слава богу, проблем не возникало.

Начал выполнять работу на заводе, что рядом с метро «Аэропорт». Чуть позже как-то все затихло… Прошло много-много лет, и меня вдруг осенило: не тот все-таки вуз окончил. Куда с большим удовольствием языками занялся бы. Они идут на «ура», даются мне.

Уж сколько времени минуло, я весьма легко по-фински объясняюсь. Английский не чужд. Во всяком случае, с деятелями Международной федерации хоккея, той же НХЛ, общаюсь без переводчика. Еще и потому, что накануне Олимпиады-80 в Москве посещал курсы английского языка. Организовало учебу для своих сотрудников руководство Спорткомитета СССР. Мы втроем из управления хоккея туда ездили. Вытерпел до конца я один. Диплом получил.

Из аспирантуры отчислили, просто по истечении срока. И я полностью ушел в столь любимый мною хоккей. Вы, наверное, поинтересуетесь, что, в таком случае, дала мне учеба? Общие весьма немаловажные знания, прекрасное общение с сокурсниками. Очень хорошие отношения сложились в институтской группе. С несколькими вузовскими товарищами созваниваюсь до сих пор, иногда видимся. Подобного общения в хоккейной команде объективно получить не мог.

И к тридцати годам отлично понимал: вот закончу карьеру игрока, что дальше? Маленькая дочка на руках. Мы с супругой обсуждали ситуацию: с хоккеем завершу, куда идти работать? Конечно, сие вызывало некоторое беспокойство. Окончив МАТИ, вполне мог трудиться по профессии, не пропал бы уж точно.

Работу получил достаточно быстро, причем в родном «Спартаке». Так сложилось, в ноябре 1969 года с поста старшего тренера убрали Николая Ивановича Карпова. Под его руководством весной того же года мы стали чемпионами СССР. Однако старт нового сезона не заладился, команда выступала неудачно. И «наверху» решили уволить наставника. «Подводных течений» в данном случае не могло быть. Ко всему прочему, Николай Иванович умел практически со всеми наладить отношения, ну, такая черта характера у него. Поэтому завистники, тем паче враги, вряд ли имелись.

Тогда я не играл, травмы замучили, в частности, разрыв приводящей мышцы. Из-за этого полгода не выступал. Даже на заседаниях тренерского совета Федерации хоккея РСФСР решали, включать ли кандидатуру Майорова в состав национальной сборной.

Вызывает меня председатель городского совета «Спартака» Михаил Балашов, говорит: принято решение освободить Карпова и назначить вместо него Майорова. Бросил слова, которые запомнились по сей день: «Ты едешь с ярмарки, а не на ярмарку, думай». Так совершенно неожиданно для себя стал тренером команды, в составе которой еще совсем недавно играл.

С высоты лет могу сказать: это делать, пожалуй, не следует никому! Сложнейшая во всех отношениях ситуация. Если по окончании активной карьеры, предположим, был бы перерывчик пару лет, еще куда ни шло. А когда сразу приходишь к ребятам, с которыми недавно тренировался, играл, и начинаешь их готовить… Совсем другое дело. В бытность игроком привык на тренировках работать от души. И так как я по натуре горячий, даже «взрывной» человек, конечно, не мог стерпеть чьего-то равнодушия в подготовке к матчам.

Знал я, чувствовал, скрытое недовольство зрело в команде. Продержался на своем посту два сезона. Если в чемпионате 1969–1970 годов мы стали вторыми, то по итогам следующего первенства четвертыми. Результат посчитали неудовлетворительным.

Балашов вызвал меня на «ковер», сказал мне: «Группа игроков побывала в МК партии и высказала неудовольствие твоей работой». Май месяц, какая там «группа игроков», какой еще «МК партии»? Чушь, сказанная спортивным боссом, очевидна. Между прочим, к тому моменту занимался комплектованием состава к очередному сезону, мысленно и вполне конкретно формировал состав будущих звеньев.