Аляска, гора Мак-Кинли, 6194 метра. Холодная, большая, опасная. Несмотря на сравнительно небольшую высоту, у нее стойкая репутация самой скверной горы в мире. Сходить на Мак-Кинли не намного легче, чем на Эверест. С точки зрения воздействия на организм географическая широта Крайнего Севера добавляет ей роста километра на полтора. Плюс адские погодные условия: сила ветра порой измеряется в трехзначных цифрах – 100, 120 метров в секунду. А если во время восхождения температура не опустилась ниже –35, считайте, что вам невероятно повезло.
Статистика восхождений на Мак-Кинли проста и неумолима: каждый пятый восходитель с этой горы не возвращается. 2 процента погибают от срывов, 7 процентов от болезней, 91 процент – в результате плохой погоды. И это с учетом того, что большинство людей идут по самому простому пути, а есть еще и более сложные маршруты. По одному из них мы совершали восхождение с моим другом Юрием Сойфером в 1998 году. Нам оставалось до вершины двести метров высоты – ровное поле, всего ничего. Погода с самого начала была отвратительной, но под конец стала просто невыносимой: дикий холод, ураганный ветер, видимость минимальная. Емкости с водой были спрятаны у нас под одеждой на груди, но даже там они замерзли, вода превратилась в лед и разорвала фляги. Мы повернули назад.
Правда, через год вернулись и все-таки сходили на эту гору, причем по еще более сложному маршруту. Сейчас у меня уже с десяток возвратов. От одного только Эвереста я отворачивал дважды. Почему? Потому что хороший альпинист – живой альпинист. Я бы еще добавил: живой и старый альпинист.
Для тех, кому за тридцать
Есть такой великий человек – Владимир Шатаев, выдающийся восходитель и автор культовой книги «Категория трудности». В ней он называет альпинизм «искусством человеческого поведения». Пожалуй, из всех определений это – самое точное.
Принято считать, что настоящий поэт, художник, музыкант расплачивается за свое искусство жизнью. Возможно, не сразу, но в конечном счете всегда. А теперь представьте себе такую художественную реальность, в которой эта расплата происходила бы мгновенно. Один неверный штрих на холсте – и художник падает замертво. Одно неточное слово – и неминуемая смерть. Эта фантастическая реальность максимально близка к тому, что происходит с человеком в горах.
Альпинизм – это полигон для испытаний оптимальных форм человеческих взаимоотношений. Горы отвечают на все вопросы гораздо быстрей и убедительней. Они выявляют наиболее жизнеспособные нормы морали и нравственности. Каждое удачное восхождение – еще одно доказательство теоремы о том, что наиболее выгодный принцип общежития – это гуманизм. Вообще, это очень интересная тема – что происходит с человеком в горах, как там развивается его личность.
Есть еще один романтический штамп: «Горы затягивают». Это большое преувеличение. По статистике, две трети людей, сходивших в горы в первый раз, больше туда не возвращаются. Еще половина от оставшихся отсеивается после второго раза. То есть всерьез в альпинизме остается лишь процентов десять-пятнадцать из тех, кто туда приходит.
Следующий порог отсева – тридцатилетний рубеж. В этом возрасте с горами завязывают девяносто процентов оставшихся. Зато те, кто преодолевает этот барьер, – они уже ходят до конца жизни. Я знаю, например, человека, который в семьдесят пять лет сходил на четыре восьмитысячника. Я знаю Борю Коршунова – ему восемьдесят один, а он все еще ходит в горы, ждет, когда ему будет восемьдесят четыре, чтобы стать самым старым человеком на Эвересте.
Почему люди уходят в тридцать лет? По совокупности мелких житейских забот. Работа, семья, ответственность – человек уже не так легко идет на риск. Пение у костра, все это бабуинство – оно уходит. Остается главный вопрос: зачем это нужно лично тебе? И если человек не находит ответа, тема гор его больше не интересует.
Меня этот кризис тоже не миновал. Мне было двадцать восемь лет – это был лучший год в моей альпинистской карьере. Нас с друзьями тогда, что называется, перло, мы бегали как заводные, в месяц делали по десять восхождений. А в двадцать девять лет я первый раз по-настоящему разбился. Это случилось на Памире, на пике Александра Блока, 5250 метров. Пролетел тридцать метров, ударился головой о склон – Саша Чесноков в последний момент меня поймал и удержал. Я потерял сознание, вокруг меня на снегу появилось много крови, поэтому сначала все решили, что я погиб. Стали готовить снаряжение, чтобы тело спускать. Но оказалось, что это просто большая ссадина на голове, так что пока они собирали веревки, я очнулся, встал и своими ногами спустился с горы.
Читать дальше