Лев Филатов: Форварды

Газзаев щедро, большими дозами отпускает аудитории изящные, редкие приемы, в обычных матчах мелькающие изредка и ненадолго. Глядя на него, их можно изучать, ими можно любоваться. Нередко в желании обязательно довести до конца свои «па», он забывает, что не один, и становится похож на тетерева, теряющего слух, когда токует. Тут его принимаются поругивать. Но быстро прощают. Его счастье, его самое дорогое свойство в том, что он, будучи жадным до игры, до мяча, жаден и до разящего удара по воротам. Неутомимый исследователь К.Есенин подсчитал, что из 34 голов, забитых Газзаевым в чемпионатах 1979–1981 годов, 29 определяли конечный результат матча, прибавляли «Динамо» турнирные очки. Как не простить такому форварду, что он порою «заигрывается»! Вспомним и то, что в финальном матче розыгрыша Кубка СССР 1984 года, когда «Динамо» встречалось с «Зенитом», не кто иной как Газзаев открыл счет, а потом с его идеальной подачи забил Бородюк. И была отпразднована победа, которой так не хватало бедствовавшему клубу!

Вся игровая жизнь Газзаева соткана из «за» и «против». Я не раз убеждался, что болельщики и годы спустя не могут ему простить коряво пробитого пенальти из серии послематчевых в финале Кубка СССР в 1979 году, после чего приз оказался в руках тбилисских динамовцев. И осенью 1984 года, опять в кубковой встрече, но с киевскими динамовцами, и опять в послематчевой серии, Газзаев смазал пенальти. Числятся за ним и другие промахи при этом ударе. А он тем не менее не упускает случая выйти к одиннадцатиметровой отметке, хотя всем мало-мальски сведущим зрителям известно, что он рискует, играет с огнем.

Не оттого ли его притягивает этот штрафной удар, что в нем, горячем, вспыльчивом, вскипает жажда мщения, – ведь в матчах «Динамо» противников наказывают главным образом за неправедные попытки остановить рвущегося к воротам Газзаева? Не оттого ли он в неладах с этим ударом, требующим хладнокровия, что наносит его в сердцах?

Свои отношения со зрителями Газзаев сам в одном из интервью расценивал как сложные. Иначе и быть не может – фигура он противоречивая. Весь вопрос в том, с каким аршином к нему подходить. Если потребовать, чтобы он решительно все делал правильно, по учебнику, боюсь, что форвард Газзаев растворился бы и мы бы здесь речи о нем не вели. Любой знаменитый нападающий потому и заметен, что умеет, когда иначе нельзя, повести себя и сыграть «неправильно». Газзаев предложил общему вниманию собственное истолкование роли форварда. И упрямо постоял за себя, забив сто федотовских голов. Он мечтал об этом не таясь, и не одно самолюбие его подхлестывало, а и сознание, что этим достижением он докажет свою правоту перед футболом, перечеркнет многие из «против», ибо что может быть убедительнее, чем мяч во вздрогнувшей сетке!

У оригинальности, самостоятельности есть свои пределы. Лучший бомбардир московского «Динамо», неугомонный затейник, пролаза, искусник, несколько сезонов находившийся у всех на виду, однако тренеров сборной команды страны ставил в тупик. Брать или не брать? Напрочь отказаться от популярного форварда было трудно, и его испытывали. Но всякий раз наступало быстрое разочарование. Тщетно гадать, приспособился бы он, вольница, к строгой игре сборной, если бы ему отвели побольше времени. Но его включения и впрямь выглядели диссонансом. Он играл, как ему было естественно, а сборная не та боевая единица, которая может довериться одному, даже большому, мастеру, безукоризненное равноправное коллективное маневрирование – условие благополучия этого гвардейского подразделения. Эксцентричность Газзаева выглядела чрезмерной, нарочитой, наивной.

Однажды Газзаев, забив красивый мяч, от избытка чувств кувыркнулся через голову. Было ему тридцать, а какая детскость! Нет, не случайно подвернулось слово «клоун». В лучшем, цирковом, смысле этого слова. Артист, мастер, умеющий зажечь, взбудоражить, развлечь публику и твердо знающий, чему в конечном счете должна служить в игре хитроумная реприза, что она не пустячок, не смешинка, а приближение к голу. Его фамилия, зажженная на стадионном табло после взятия ворот, – такой он мыслил свою афишу.

Каждый из нас в детской компании знавал мальчиков, которые и в играх и когда надо было спасаться после проказ быстрее всех срывались с места, и только их и видели. Такой уж им отпущен природный дар. В спорте он называется стартовой скоростью. Андреев отмечен этим даром. Не знаю, выручал ли он его когда-нибудь. в минуту опасности. В футбольной игре ему, форварду, он служит, чтобы идти навстречу опасности.