Лев Филатов - Наедине с футболом

– Но, может быть, все-таки кто-либо из наших игроков вам понравился?

– Нет! Никто и не мог понравиться: они все в равной мере хулиганы.

– Что, и вратарь?

– Вратарь? Отъявленный хулиган!

Вспоминать тот матч не хочется. Скажу одно: когда бы я ни встретился с польским журналистом Александровичем, который прежде был судьей международной категории и судил тот матч, он закатывает глаза, берется за сердце и со вздохом произносит: «Ничего подобного в моей практике не было. Я не мог дождаться, когда истекут полтора часа… Вы помните этот кошмар?! Как я был признателен вашим футболистам, что они не отвечали на грубость…»

…Трудно представить человека более несхожего с Аркадьевым, чем Виктор Александрович Маслов. Грубо – здоровенный, с мощным животом, с шеей борца, с венчиком седых волос на рано облысевшей круглой голове, с подвижными черными бровями, он ни дать ни взять монах-греховодник из «Декамерона». От него веет энергией, он напорист, горласт, резко осаживает собеседника, соленое словцо для него не ругань, а то, чем он восполняет пробелы в своем словарном запасе. К разговору с ним надобно приноровиться, и быстро это не удастся. Он наблюдателен, памятлив, мысли выражает темпераментно и нетерпеливо. В первое время его речь напоминает записку из бутылки, брошенной в океан капитаном Грантом: загадочные, не связанные между собой фразы, пересыпанные энергичными междометиями. Если его прервать и переспросить, в ответ последует: «Да как же вы не понимаете? Это же дважды два…» А если переспросит человек ему мало знакомый или несимпатичный, Маслов пренебрежительно махнет рукой и отрежет: «Ну если вы этого не понимаете, нам говорить не о чем!»

Что это, грубость, самомнение? Немало людей моей профессии, напоровшись на Маслова, именно эти грехи ему и приписывает. И напрасно. Им не хватало терпения. Мне, как и некоторым другим журналистам, удалось освоить шифр к его сбивчивым речам, и я с удовольствием готов засвидетельствовать, что Маслов необычайно интересный собеседник и на футбольные и на многие иные темы. Когда он видит, что его хотят понять и понимают, он готов часами, забыв обо всем на свете, развивать и переворачивать с боку на бок волнующую его мысль.

Любители футбола много раз знакомились с фундаментальными статьями Маслова. Он из тех, кого не надо преследовать просьбами что-нибудь написать. Он либо звонил мне, когда работал в другом городе, либо заявлялся в редакцию собственной персоной и с порога, без обиняков громко басил: «Требуется срочно внести ясность, товарищи. Многие, я вижу, криво понимают это дело. А без этого шага вперед не сделаешь. Иначе форменный ералаш…» И только после залпа горячих сумбурных восклицаний он усаживался и начинал «от печки».

Мне, как редактору, довелось печатать немало статей Маслова, иногда с продолжением, в нескольких номерах. Далеко не все его воззрения я разделял. Но я никогда с ним не спорил над рукописью, потому что знал: все то, к чему он пришел, что подметил, прикинул, придумал, не было полемикой ради полемики, умственным упражнением, все это он испробовал в деле, вводил в практику тех команд, которыми руководил. Он не писал теоретических статей, даже если они таковыми выглядели, он предлагал свои рабочие записи, приоткрывал, над чем трудится.

Маслов и играл в московском «Торпедо» и тренером стал в этом клубе. В 1960 году, когда торпедовцы явились перед нами в образе молодого, изящного, франтоватого чемпиона, пятидесятилетний Маслов стал знаменитым. Год спустя, когда «Торпедо» вместо первого заняло в чемпионате второе место и проиграло кубковый финал, он, как мне рассказывали, из рук уборщицы получил приказ о своем увольнении. Тогда этот потомственный москвич стал «импортным» тренером: служил сначала в Ростове, потом в Киеве. Знаменитость его нарастала год от года. Общеизвестно, что ростовский СКА под его началом играл интересно и сильно, ну а киевское «Динамо» сделалось командой чемпионского достоинства.

Тренеров вынуждают переезжать из города в город, они встают на постой в казенных квартирах, терпят попреки и угрозы жен, тоскуют, не видя детей… Кочевой, неустойчивый быт…

Но что интересно, все они, оказавшись на новом месте, тотчас прикипают душой к очередной команде и служат ей настолько надежно и беззаветно, словно к ней стремились всю жизнь. Они – верные люди, тренеры. И не потому, что они такие хорошие. Иначе в их деле не получается! Игра не просто обязывает, она завлекает, вынуждает вступать в «тайное общество», держать одну сторону заставляет играть. Все тренеру по духу своему – игроки, подчас более страстные, чем футболисты.