Олег Макаров - Вратарь

– Представьте, пожалуйста, на миг, что вы официанты в ресторане, хоть это, может быть, вам и не нравится. А нападающие – клиенты. Причем такие, которые годами приходят к вам, и вкусы каждого из них вам отлично известны. Вот вы и приступаете к своему делу, не ожидая их подсказки. «Иван Иваныч, прошу, вот ваша котлетка. Ведь вы ее любите! А вот, Петр Петрович, ваш излюбленный судачок. Николаю Николаевичу – его молочный супец». Понимаете, каждому именно то, что нужно. И тогда вы, как полузащитники, вполне угодите форвардам.

Крайним нападающим он говорил:

– Видели реактивный самолет в полете? Вот это вы и есть. Ясна задача? Действуйте.

Для вратарей у него находилось другое сравнение.

– Наше искусство похоже чем-то на музыку. Гаммы – это весеннее пробуждение, бурное вхождение в форму после зимней передышки. Вы восстанавливаете главный навык – ловлю мяча. Этюды – это уже игра в воротах, но только тренировочная. А вот игра в матчах в ходе самого сезона – это уже симфония. Она требует всего: и техники, и темперамента, и совершенного знания всей партитуры. Попробуйте сыграть всю симфонию без одного из обязательных компонентов! Что получится? Догадываетесь? То-то и оно!

К сожалению, даже в лучших наших командах до сих пор нет в достаточной степени осведомленных людей, которые знали бы все тонкости вратарского искусства и могли действительно глубоко проанализировать учебный процесс, обеспечить полноценную подготовку вратарей. До сих пор многие мои коллеги еще бредут по избранной тропе на ощупь, самостоятельно добираясь до секретов, которые перестали бы быть таковыми, если бы существовала единая, наиболее эффективная методика подготовки вратарей. Каждый работает по-своему, что смахивает на кустарщину. Тем больше польза, которую давали нам уроки Идзковского. Мне кажется, что принципы Антона Леонардовича, с которыми я тут бегло познакомил читателей, могли бы лечь в основу методики работы с вратарями во многих командах. Я лично намерен руководствоваться ими до тех пор, пока буду связан с вратарством.

И так, динамовцы Киева закончили 1951 год относительно неплохо. Однако мы предвидели, что фортуна еще не подарила нам своей улыбки, что покуда она лишь снисходительно глянула в нашу сторону. Между тем в новом сезоне условия розыгрыша существенно изменились. Советская сборная готовилась к поездке на Олимпийские игры (в ее составе тренировались и наши посланцы – Голяков и Лерман), и в связи с этим было решено провести первенство в один круг, а местом всех игр была избрана Москва.

Несмотря на новую, упрощенную формулу розыгрыша, наша команда готовилась к нему ничуть не слабее, чем к минувшему сезону. Сбор проходил в Одессе, только на этот раз не все динамовцы выехали туда вместе со своей командой. Ушли от нас Дашков, Товт, Гаврилюк, Принц, Севостьянов, Малявкин. Команда пополнилась нападающими Виктором Жилиным, вернувшимся из Ленинграда, николаевцем Виктором Журавлевым, защитником Петром Тищенко, который раньше выступал за горьковское «Торпедо», и некоторыми другими игроками.

Поселились мы в санатории имени Чкалова, где уже пристроилась и команда Перми. На этот раз мое пребывание в городе, который я считал родным (так велика была привязанность к нему), оказалось не очень приятным. Дело в том, что я допустил ошибку, свойственную молодым вратарям. В результате удачно проведенного сезона 1951 года мне показалось, что я уже достиг вершины Следовательно, можно было дать себе передышку. Я всегда любил поспать, поваляться утром в постели. И теперь, на сборе, бог знает что возомнив о себе, я всякий раз опаздывал на зарядку, работал не так интенсивно, как прежде, пропускал, мимо ушей замечания Ошенкова. Одним словом, налицо были все признаки зазнайства.

Это не замедлило сказаться на моей игре. В тренировочном матче с ленинградским «Динамо» наша команда добилась сравнительно легкой победы – 4: 1, но я-то играл из рук вон плохо.

После игры буквально вся команда обрушилась на меня. Тренерам не пришлось подталкивать футболистов. Все видели, что я сильно сдал. Упреки справедливы, от правды никуда не деться. Что уж тут говорить! Поэтому я был очень рад, что, наконец, вошел в строй Анатолий Зубрицкий, и таким образом я мог пока сказаться в тени.

В Одессе мы впервые увидели Андрея Зазроева, которому суждено было стать лучшим послевоенным центральным нападающим киевского «Динамо». Он сразу пришелся по душе всей команде. Веселый, полный кипучего оптимизма, ровный в обращении со всеми, неугомонный шутник и балагур, Андрей расположил к себе всех – и тренеров, и игроков. Мы уже кое-что слышали о нем, знали, что он футболист высокого полета. Поэтому, когда Зазроев заикнулся, что тоскует по большому футболу, что игра за команду Перми доставляет ему мало радости, сразу же последовало приглашение перейти в наш коллектив. Андрей так же быстро принял его. Он очень легко сошелся со всеми нами, стал душой команды, нашим арбитром и вожаком.