Олег Мильштейн: Надежды и муки российского футбола

Я не думаю, что спортсмен – это человек мира, потому что, играя за другую команду в другой стране, он все-таки привязан к определенному образу жизни. Он осваивает определенные моменты новой для него культуры, но в очень специфическом варианте – за счет того, что он работает с новым тренером, реагирует на новых болельщиков. Он часто остается просто работником, который профессионально решает свою задачу, а уйти в чужую культуру через подписание контракта чрезвычайно трудно. Это трудно даже и в другом качестве. Так что футболист остается чаще всего «человеком из другой страны».

Футбол, конечно, интернационален. Но если он, как и любой тип профессиональной деятельности, становится сферой самореализации, он не может не создавать большие трудности человеку, который переходит в другое место. В полном отрыве от социально-культурного контекста возможно ремесленничество, а если это действительно работа высокого профессионала, то любой человек исчерпает свои силы, энергию глубинных пластов своей личности, а глубинные пласты – они всегда связаны с тем местом, где формировались.

Нельзя безнаказанно покидать Родину, не пытаясь в другом месте оставаться творческой личностью. В случае простого отъезда из одной страны в другую – да! Это сегодня достаточно очевидно, мне кажется.

Кто такой футболист, каков его статус? Спортсмен. Шоумен (бывает немножко шоуменом). Гладиатор? Нет, пожалуй, все-таки не гладиатор. Гладиатор, если рассматривать это слово в его первичной, «римской» ситуации, это совсем другое.

Тренер – сейчас, по-моему, прагматик. Прагматик в гораздо большей степени, чем это необходимо для того, чтобы иметь что-то… классное. Вот когда он хотя бы чуть-чуть романтик – это идет на пользу. Тренер же часто, к сожалению, просто функционер. В подавляющем большинстве случаев это так. Он правильно выполняет какие-то основы своей работы, но ему очень трудно быть чем-то больше, чем человеком только такого ранга.

Бывают, конечно, исключения, но это действительно выдающиеся случаи. А выдающийся случай складывается не из того, что человек лучше выполняет какой-то минимум или максимум (список можно расширять) тех профессиональных задач, которые решаются в футболе, а за счет того, что он выходит за рамки проблематики решаемой задачи, за круг того, что является совершенно очевидным и чем он обычно занят. Футбольный тренер должен быть прежде всего патриотом в хорошем смысле. Да, он должен быть человеком, который не просто решает задачи и вкладывает душу, все силы, весь свой талант в воспитание и подготовку классных мастеров… А вообще социальный портрет тренера по футболу нарисовать трудно.

О болельщике мы уже говорили. У человека вообще мало того, что называют инстинктами – это немножко такая бытовая «полива». У человека нет инстинкта самосохранения в животном смысле, хотя эта мысль распространена, нет биологической потребности в пище, которая была бы равна животной потребности. Поэтому, проявляя себя на стадионе именно так, человек проявляет себя, без всякого сомнения, социально. В человеке заложены некие биологически обусловленные стремления, импульсы, которые во время боления «пробуждаются», и каналы, которые «открываются»? Это вряд ли. Это вообще не очень грамотно с точки зрения философской антропологии, которая пытается показать подход к оценке ситуации. Человек несколько иначе устроен. С другой стороны, в обычной речи не стоит придираться к словам. И когда меня спрашивают: «Ты считаешь, там какие-то инстинкты пробуждаются?», я понимаю, что это нечто подсознательно глубинное, и могу сказать: «Да!» Футбол апеллирует, мы уже сказали это, к глубинным пластам человеческой психики. Можно назвать это инстинктами (с моей точки зрения, это не очень точно), но если иметь в виду, что мы ведем не строго научный разговор за круглым столом, а обыденную беседу, можем назвать это и так.

Проблемы в мировом футболе есть. Они связаны с судьбой спорта вообще, со всеми опасностями, о которых мы говорим. Исправится общество – исправится футбол. Не нужно думать, что можно сделать наоборот – это большая иллюзия. Мысль о том, что можно через футбол управлять обществом, продуктивна лишь в одном случае и только в том смысле, что если в спорте есть хорошие образцы, то эти образцы будут усвоены. Но если трактовать эту мысль так, что мы спорт сделаем образцовой деятельностью, с помощью которой дальше будем управлять обществом, – эта задача чисто фантазерская. Поэтому есть глобальные проблемы и есть проблемы в футболе каждой страны.