Борис Талиновский - Скиталец

Спустя неделю, 13 февраля, после первого домашнего поражения в сезоне от «Сампдории» со счетом 1:3 (матч 19-го тура), Бела Гуттманн был уволен. «Милан» после этой встречи по-прежнему шел на первом месте, но опережал «Болонью» лишь на одно очко…

Что же произошло, что послужило причиной для досрочной отправки тренера из клуба?

Действительно, в чисто турнирном плане «Милан» после победы над «Юве» притормозил. В шести играх было набрано пять очков (одна победа, три ничьи при двух поражениях).

Последовательность же была следующая: три ничьи подряд, победа над безнадежным аутсайдером «Про Патриа» и два, уже в феврале, проигрыша кряду.

Среди этих шести матчей был и перенесенный матч 12-го тура против «Удинезе» (2:2). В этой встрече не играл травмированный Лидхольм, но и без него всё шло более-менее. «Милан» вел в счете сначала 1:0, затем 2:0, но тут разбушевался Скьяффино, которого регулярно и методично сбивали с ног. Уругвайца взбесила не столько грубость соперников, к ней он, технарь из технарей, давно был приучен, сколько бездействие судьи встречи Коральо, не обращавшего внимания на действия гостей. Скьяффино был изгнан арбитром с поля после того, как пошел выяснять на повышенных тонах, какого лешего тот не свистит и долго ли это будет продолжаться.

Дальше было еще хуже. Гости спасли безнадежно проигранную встречу, забив в течение четырех минут два мяча в ворота Буффона. Второй — на последней минуте.

Скьяффино был дисквалифицирован на пять матчей. После этой встречи и состоялась победа над «Про Патрией», стоившая травмы Риканьи. На матч в Триесте «Милан» выходил уже без Скьяффино, Лидхольма и Риканьи.

А вот 13 февраля «миланцы» дома проиграли «Сампдории» Лайоша Цейцяера (!)и с Лидхольмом, и с Риканьи, но без вратаря Буффона. Это единственная встреча в сезоне, когда ворота «Милана» защищал Рикардо Торос. Причину, по которой не играл Буффон (в следующем матче он снова стал в ворота), за давностью лет определить уже не представляется возможным. Может, был травмирован, а может, тренеру не понравилось «качество» пропущенных в матче с «Триестиной». мячей, и он решил дать передохнуть бессменному стражу ворот (при Гуттманне это был единственный случай, когда команда, забив три мяча, проиграла матч).

Увольнение Гуттманна состоялось в тот же день, и вечером он дал короткую пресс-конференцию, закончив ее словами: «Меня, тренера лидера чемпионата уволили, хотя я не уголовный преступник и не гомосексуалист. Прощайте».

Эта фраза требует некоторых пояснений. К моменту увольнения уже примерно пару недель в газетах шла антигуттманновская камлания. Восторженные статьи начала сезона сменились критическими, что, в общем, было логично, поскольку команда стала терять очки. Создавал ли этот критический фон сам Риццоли, еще не медиамагнат, но очень влиятельная фигура в издательском бизнесе? Вполне возможно.

Гуттманн ведь своего поведения не изменил — для него что «Падова», что «Милан» было одинаково. В том смысле, что он постоянно отстаивал свою самостоятельность и не терпел вмешательства. Допускаю, что в какой-то момент Риццоли показалось, что к победам клуба Гуттманн имеет косвенное отношение. Нет Скьяффино нет побед даже над середняками. Значит, с ведущими игроками любой победит, а без них и Гуттманн выше головы не прыгнет. И Риццоли, молодой преуспевающий бизнесмен, запросто мог прийти к выводу: зачем терпеть тренера, который руководствуется лишь своим пониманием игры и не обращает внимания, а иногда и просто конфликтует с советчиками и доброхотами, коих в каждом клубе, тем более итальянском, вполне хватает?! И при этом не побеждает! У Риццоли и его сторонников были развязаны руки — не они приглашали в клуб Гуттманна, следовательно, не они «виноваты» в январско-февральских неудачах «Милана»…

…Кроме того, в это время шло расследование дорожно-транспортного происшествию с участием Гуттманна, в котором погибло два человека. Позже состоялся суд, но Гуттманн осужден не был. О ДТП и совершенно уже диких обвинениях в гомосексуализме (для Италии середины 50-х это просто уничтожение репутации любого известного человека) упоминает журналист Стефано Оливари, ссылаясь на публикации того времени. У других исследователей гуттманновской биографии я ничего подобного не нашел.

Вот отсюда, наверно, и происходит последняя фраза гуттманновского интервью…