Александр Котов - В шутку и всерьез

Знатоки возвестили о появлении игрока, одержимого страстью импровизации. Мир обрел шахматного Паганини! И впрямь, разве не извлекал Таль из шахматной позиции демонические "звуки", разве от прикосновения его пальцев не оживала самая сухая, самая скучная позиция?! Да и внешним видом этот темпераментный юноша с черными глазами и резко очерченным профилем напоминал легендарного музыканта.

Его стихия – опасность, риск. Смело сеет бурю на шахматной доске этот буревержец, прибывший с берегов Балтийского моря, ибо уверен, что сумеет выбраться из любой шахматной "заварухи". А вот спокойствие, безмятежность претят ему.

– Я играю хуже, когда имею слишком большой запас очков, – признается Таль.

А какое удовольствие наблюдать за его игрой! Вот противник сделал ход. Миша сразу же бросается на стул, иногда обхватывает голову руками. Но чаще он всем корпусом подается далеко вперед, и голова "повисает" где-то над строем неприятельских фигур. Глаза бегают от одного конца доски к другому. Кажется, будто Миша что-то вынюхивает в позиции. Охотник, ищущий зверя, индеец, высматривающий след! Порывистый юноша даже своим видом, посадкой, манерой обдумывания ходов подавляет слабонервных. А прибавьте к этому мировую славу неукротимого повелителя комбинационных стихий, несравнимого мастера неожиданных атак!

– Когда Миша вытянет шею и поведет несколько раз подбородком из стороны в сторону, никто против него устоять не может, – пошутил однажды Тигран Петросян.

С момента получения звания гроссмейстера для Михаила Таля началась "трехлетка" крупнейших шахматных достижений. Только первые места признавал он в турнирах. Лишь один раз – в чемпионате СССР 1958 года – его опередил Тигран Петросян.

За успехами последовало всеобщее признание. Когда Таль в составе команды СССР приехал на шахматную Олимпиаду в Мюнхен, его встретили восторженно. Около его столика всегда собиралась толпа, за ним вереницей ходили корреспонденты и любители.

Миша жил тогда в одном номере с Петросяном. Это была комната, где в любой час дня и ночи можно было сыграть блицпартию. И капитан команды не только не возражал против подобного нарушения турнирного режима, но и сам порой включался в интереснейшие схватки с рижанином.

Обычно на Олимпиаде игра происходит вечером, утром доигрываются неоконченные партии. Мне, как капитану, приходилось и по утрам ходить в турнирный зал, и я знал, что обязательно встречу там Таля. Он просто не мог удержаться и не побывать еще раз на шахматном ристалище: ведь здесь можно сыграть блиц или показать вчерашнюю партию. К нему немедленно сбегались зрители и участники – как не посмотреть фейерверк комбинационных вариантов, который демонстрировал на доске Таль!

– Беру Таля с собой, – заявил однажды капитан команды США Спэн.

– Меняете на Решевского? — справился я.

– Пять! – воскликнул Спэн.

Недюжинныи талант Таля всегда признавал и чемпион мира Михаил Ботвинник. Швейцарский шахматный деятель Алос Наглер обратился однажды к Ботвиннику со следующими словами:

– Мы приглашаем вас, чемпиона мира, на турнир в Цюрих летом будущего года.

Ботвинник положил руку на плечо стоящего рядом Таля и ответил:

– Пригласите лучше будущего чемпиона мира.

Миша успевал в Мюнхене не только играть в Олимпиаде, сражаться по вечерам в блиц, показывать по утрам партии. Он был еще корреспондентом рижских газет. И я удивлялся тем способностям и памяти, которые проявлялись у Таля в репортерской деятельности.

Все мы ведем записи в блокнотах, так как ориентироваться в неразберихе Олимпиады не так-то просто. Все-таки сорок команд, восемьдесят партий, несколько групп, финал, полуфиналы! Потом утреннее доигрывание, подмена игроков запасными. Голову сломаешь!

Миша вел всю "бухгалтерию" в маленьком, изрядно помятом блокнотике, который буквально исчезал в его зажатом кулаке. Скрутив это хранилище шахматной цифири наподобие папируса, Таль, пока думал его противник, обегал огромный зал и тут же заносил какие-то иероглифы в почерневшие, порядком исписанные листки. Как он все улавливал при таком мимолетном набеге– неизвестно. Но когда днем Рига вызывала Таля к телефону, он не только передавал многочисленные результаты матчей и отдельных партий, но умудрялся еще извлекать из потрепанного блокнотика ходы наиболее интересных поединков.

За два года – в несколько "прыжков"! – преодолел Таль все препятствия на пути к шахматному владычеству и остался один на один с Михаилом Ботвинником. Прорицатели не ошиблись: Михаил № 18 стал противником Михаила № 1. Человек, уже более тридцати лет лидирующий в победном шествии советских шахматистов, и почти юноша, вчера лишь вышедший из рядов шахматных масс. Четверть века разницы в возрасте, а какая – в знаниях, опыте, эрудиции! С одной стороны, логика, глубокий, но холодный расчет, чисто научный подход к шахматам, с другой – бездна энергии, смелости, риска, темперамента. Словом, лед и пламень!