Александр Котов - В шутку и всерьез

Можно привести много примеров, когда неудача на одной доске мигом губила завоевания всей команды. В одной из встреч шахматных команд "Зенита" и "Науки" мастер Д.Ровнер поймал меня на заготовленный вариант славянской защиты. Это была сногсшибательная новинка – к пятнадцатому ходу мне пришлось сдаваться. Сильные шахматисты "Зенита" стали после этого проигрывать партию за партией – так подействовала на гроссмейстеров и мастеров неудача на первой доске.

Учтя опыт вот таких психологических ударов, мы выработали для командных состязаний специальное правило:

"Играй так, чтобы команда не волновалась".

Это значит: не рисковать, безрассудно не жертвовать пешки, не прибегать к сомнительным экспериментам. Это очень важное правило! Пусть ты сделаешь в той или иной позиции не самый сильный ход, но этот ход должен быть надежным. Хорошо, когда все фигуры защищены и слабостей в твоем лагере нет. И главное, поменьше жертв. Ничто не может так испортить настроение команды, как твоя жертва. Ты-то рассчитал все варианты, но ведь твои коллеги, взглянув мимоходом на позицию, могут не понять всю глубину замысла, не увидеть того, что ты рассматривал в течение получасового раздумья. Им твое положение может показаться пиковым, и они начнут волноваться и за тебя и за общий исход матча, А волнение в команде, ох, как опасно!

Вот почему даже самые рьяные поклонники жертв, даже самые забубённые шахматные головы смиряют свой пыл, когда играют в командных состязаниях.

Общей анафеме предается тот, кто нарушает это правило. В той же хельсинкской Олимпиаде наша команда играла трудный матч с шахматистами Финляндии. Хозяева поля имели не очень сильный состав, но для неудачно игравшего советского коллектива каждая хорошая позиция в этой встрече была "на вес золота". Именно такой была позиция Бронштейна, начисто переигравшего финского мастера. Наш гроссмейстер окончательно прижал противника к последним горизонталям доски. Но у молодого москвича было совсем мало времени для обдумывания оставшихся ходов. Впрочем, мы не волновались, так как уже тогда хорошо знали несравненное искусство Бронштейна в игре блиц. Двенадцать ходов на три минуты – это для Давида не цейтнот!

Сделав ход, москвич пошел побродить вокруг столика. И нужно же было мне попасться на его пути!

– Что делать? – с хитрой улыбкой скороговоркой спросил Бронштейн. По регламенту Олимпиады участники имеют право разговаривать с капитаном.

– Только одна просьба – не рискуй в цейтноте, – тихим голосом посоветовал я. – Сделай безразличные ходы и отложи партию. Он сдастся без доигрывания.

В нервной обстановке я забыл, что с молодым Бронштейном нужно было разговаривать совсем другим языком. Если ты хотел, чтобы он пошел направо, обязательно нужно было рекомендовать ему свернуть налево. Если бы возникла необходимость отговорить его прыгать в окно с пятого этажа, следовало бы, наоборот, именно предложить ему совершить эту пустяшную воздушную прогулку.

Согласно кивнув головой, Давид поспешил к столику и… не думая, передвинул пешку на два поля вперед от собственной рокировки. Это был ужасный ход – не было более верного способа мгновенно испортить свою позицию! Тренеры и свободные от игры участники схватились за головы. Вот-вот ждали поражения москвича.

Увидев испуг на наших лицах, невозмутимый Давид решил и на этот раз настоять на своем – воспрепятствовать естественному развитию событий. Какими-то невероятными усилиями, на самом краю флажка, он сумел вначале удержать позицию, а затем и перейти в наступление. В конце концов он победил, но сколько доставил ненужного волнения коллегам по команде! Грехи молодости! Теперь уже Дэвид не позволил бы себе такой шалости.

Шахматисты по-настоящему ценят умение сдерживать бурные порывы, подчинить свои желания общей цели. В 1958 году на Олимпиаде в Мюнхене внимание зрителей было приковано к партиям Михаила Таля. Понятно: смелая игра, каскад жертв, непостижимых тактических выдумок. Чемпион СССР, претендент на шахматную корону.

Когда наша команда играла с командой ФРГ, народу в зале набилось видимо-невидимо. Узнать, что творится на досках, не могли не только тренеры, которых обычно не пускают за канат, но даже я, капитан. Пришлось отправиться на балкон и оттуда рассматривать позиции.

Меня заинтересовала партия Таля. Положение на доске было относительно спокойным, но Миша подозрительно долго думал над своим очередным ходом. А если Таль долго раздумывает, значит считает варианты сложной жертвы. Я сверху вглядывался в позицию, стараясь определить, какой ход хочет сделать рижский гроссмейстер. Я нашел этот ход. Конечно, жертва коня! Очень интересная, но совершенно неясная жертва. Белые получают атаку, но чем она закончится, сказать трудно. Если бы я играл в индивидуальном турнире, я провел бы эту жертву. Но сейчас – ни в коем случае!