Лев Филатов - Ожидание футбола

Его побаивались. Тренеры, которых он уличал в невежестве, футболисты – пьяницы и грубияны, сшельмовавшие судьи, схалтурившие журналисты. Он никогда, ни за что не прощал таких людей и помнил об их прегрешениях всю жизнь.

Бывал Мержанов крут и с теми, кого ценил и любил. Был он мастер взвинтить разговор до высоких нот, и казалось, – ну все, отныне прежние добрые отношения невозможны. Но он умел вовремя отпустить перетянутую струну, обернуться шутником, обаятельным рассказчиком. Поразительно, сколько он в футболе находил поводов для крупных разговоров, пререканий, высмеиваний, разоблачений. И хоть был он безжалостен, ворчлив, выкладывал без церемоний в глаза все, что думал, не заботясь, каково будет собеседнику, к нему тянулись, вокруг него всегда были люди, чувствовавшие, что как бы ни сгущал Мержанов краски, как бы ни перегибал палку, а сердце его принадлежит футболу и ему он желает добра.

У него постоянно водились любимчики – команды, игроки, журналисты. То «Торпедо», то тбилисское «Динамо», то «Арарат»… То Валерий Воронин, то Михаил Месхи, то Слава Метревели, то Виктор Понедельник, то Эдуард Маркаров… Фотографии своих избранников он прикалывал возле своего стола и всем, кто приходил в редакцию, показывал: «Видите? Вот так, как он, полагается играть!.. А не так, как те, за кого вы болеете…»

Каждого из молодых сотрудников редакции он норовил провести по изобретенной им «полосе препятствий». Сначала поручал написать что-либо о юношеском футболе, о дублерах, потом о второй лиге, и, наконец, как милость, как знак доверия – отчет о матче команд высшей лиги. Но, само собой, не лидеров, это еще предстояло заслужить, а коротенький отчет об игре аутсайдеров. До сих пор в редакции вспоминают, как однажды, при распределении работы, когда была названа одна кандидатура, Мержанов задумался и спросил: «А не жидковато ли для такого матча?» Сейчас это видный обозреватель, но до сих пор, когда речь заходит о задании для него, обязательно кто-то спрашивает: «Не жидковато ли?» Мы смеемся, но понимаем, что это мудрый анекдот.

Мержанов воплощал в себе непримиримую, фанфарную воинственность футбола. Как во время матча вся вселенная поделена для нас на красное и голубое, так и Мержанов в работе прокладывал непроходимые рвы между тем, что ему было дорого и симпатично, во что он свято верил, и между тем, что он считал ошибочным и вредным, что отметал с порога. Усевшись в ложе прессы, он прежде всего пересчитывал, сколько в командах игроков защитного образа действий и сколько атакующего, и еще до начала выносил приговор: «Ясно, испугались! Вот серость, вот убожество!.. А эти молодцы, не залезли в окопы…», и болел он за тех, кто, если руководствоваться его арифметическими подсчетами, делал ставку на наступление. Если же побеждала «трусливая» команда, Мержанов не сдавался: «Вот так и гибнет футбол!» И тут же в сердцах бросал тем журналистам, которые неосторожно при нем хвалили матч: «А вас, будь на то моя власть, я бы и близко не подпускал к футболу. И пропуска бы отобрал...»

Крайняя точка зрения заражена опасностью ошибки. После чемпионата мира 1958 года Мержанов стал ярым пропагандистом системы 4—2—4 и много сделал с помощью своего детища, еженедельника «Футбол», чтобы растолковать эту систему и внедрить как наиболее современную. Это было необходимо, ибо тренерам свойственно желание повременить с нововведениями, из-за которых можно недосчитаться очков, а то и потерять место. Но когда народились следующие тактические варианты 4—3—3 и 4—4—2, они по той причине, что число форвардов уменьшилось, показались Мержанову ущербными, «трусливыми», и он пытался с ними бороться. Конечно, успеха не имел. Но это его донкихотство не могло не вызвать уважения.

Он был безраздельно, безоговорочно предан футболу атакующему и потому был сторонником бразильцев, был предан футболу, взращенному на виртуозной изящной технике, и потому дважды был сторонником бразильцев, был предан футболу, радующему глаз, восхищающему, умиляющему, и поэтому трижды был сторонником бразильцев. Английский футбол он считал антиподом бразильского и недолюбливал его, называл прямолинейным, простоватым и ни на какие «мостики» не соглашался. Одно можно сказать: для того чтобы занимать непоколебимые позиции и последовательно и непримиримо их отстаивать на протяжении многих лет, надо быть и знатоком дела, ибо иначе не хватит аргументов, и цельной личностью. И знатоком и личностью Мержанов был.